Сказка — ложь, да в ней намёк

Штампы — удивительная вещь. Они очень много говорят не только о тех отдельных людях, которые их используют, но и об обществе, в котором живут эти отдельные люди.

Вы ведь извините меня, если я приведу пример из любимой игрушки, да?

Вот смотрите, как интересно. Имеем: с одной стороны, служитель Света, надзирающий за пленным служителем Тьмы; с другой — служитель Тьмы, полностью зависящий от добросовестности служителя Света. Эпизод: служителю Света необходимо узнать информацию, которой располагает служитель Тьмы. Что делает служитель Света? Служитель Света поступает в полном соответствии со штампом: он взывает к силе Света, которая (опять-таки, в соответствии со штампом) мучительна для служителя Тьмы, и начинает, таким образом, служителя Тьмы пытать. Естественно, что служитель Тьмы не выдерживает мучений и раскрывает секретную информацию. Профит.

Поверхностный взгляд на ситуацию даёт нам вывод о том, что «сила ночи, сила дня — одинакова хуйня». Сделав этот вывод, аццы сотоны, как правило, успокаиваются и, удовлетворённые, идут писать телегу о лицемерии сил Света.

Но мне такие телеги писать давно уже неинтересно, потому что ничего нового на эту тему не напишешь. Поглядим внимательней. Ещё раз: служитель Света использует силу Света как инструмент. Вас ничего не настораживает?

Молились ли вы, о братия, когда-нибудь монтировке, например? А кастрюле? Не-не-не, я не спрашиваю вас, молились ли вы когда-нибудь, чтоб у вас в руках монтировка или кастрюля заработали как должно, а не как попало. И я не спрашиваю вас, молились ли вы когда-нибудь, чтоб ваши монтировка и кастрюля не сломались внезапно. Я имею в виду, молились ли вы собственно монтировке или кастрюле, обожествляли ли вы когда-нибудь монтировку или кастрюлю?

А вот служитель Света из вышеизложенного эпизода как раз так и поступает: он свою монтировку обожествил.

И это, вообще, очень характерно для верующего человека, потому что человеческую природу никуда не денешь, не пропьёшь, не проебёшь. А человеческая природа такова, что стремится использовать всё подряд. Это свойство сегодня называют по-дурацки, креативностью. По-дурацки не потому, что оно иноязычное, а потому что на самом деле под креативностью (то есть способностью к созиданию) подразумевается способность к использованию. Юзативность было бы корректней, если уж мы прибегаем к англицизмам.

Стоит задача — укрыться от дождя. Что мы в первую очередь начинаем делать? Нет, мы начинаем не строить дом, мы начинаем искать то, что можем использовать в качестве укрытия. Потом наши задачи усложняются (это называется развитием потребностей), мы своё укрытие под возникшие задачи совершенствуем и в конце концов перебираемся из пещер в панельные многоэтажки со всеми удобствами. Мы постоянно находим что-то, что можно поюзать в своих корыстных целях.

Точно так же человек поступает с любой божественной силой — он стремится её поюзать. И его ни капли не смущает, что уже одно стремление использовать то, чему он молится, вызывает колоссальный парадокс, в котором роль божества начинает исполнять монтировка.

Сейчас ушлые верующие товарищи мне заявят, что первична всё-таки божественная сущность, и они об этом помнят. Я на это так отвечу: если вы имеете или ищете возможность использовать что бы то ни было, это означает, что вы уже овладели или стремитесь овладеть вот этим чем бы то ни было. Таким образом, уже одна ваша попытка молиться за здравие или за упокой является, по сути, попыткой узурпации божественной силы. Вы при этом можете строить из себя какого угодно смиренника и аскета, но в глубине души вы отлично знаете, что именно вы делаете. И как раз вот этот парадокс и вызывает лютый, бешеный батхёрт всех поголовно попов и фанатиков… да, и большей части верующих тоже. Если нет, зачем тогда верующие так усердно стараются подчеркнуть своё смирение и своё нижайшее положение по отношению к божеству? Естественно, затем, чтобы убаюкать божество, усыпить его сладкой лестью и добиться успеха в использовании его силы. Больше смирение ни для чего не надо, оно в парадигме иерархических отношений (нормальных иерархических отношений) вообще лишнее: начальнику наплевать, насколько его подчинённый исполнен смирения, ему важно, чтоб подчинённый исполнял его волю. Поэтому в декалоге, например, нет ни слова о смирении… внезапно так. И в ритуальном декалоге тоже нет.

Зато в заповедях Иисуса о смирении — каждое второе слово. Немудрено, ведь вся Нагорная проповедь — о выгоде, которую получит следующий этим заповедям: «тот великим наречётся в Царстве Небесном», «и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно», «простит и вам», и т.д., и т.п. И сейчас тут, возможно, набигут и возопят: навет, мол, поклёп, Иисус-де требовал от каждого совершенства, подобного совершенству «Отца Небесного». О, да, дети, обязательно требовал, потому что отлично знал, что добиться подобного совершенства невозможно ни в теории, ни на практике, даже если «Отец Небесный» и впрямь существует, и людям в самом деле есть, с чем сравнивать. Совершенство недостижимо, а значит, цепь не порвётся, и человек, сокрушаясь о своём несовершенстве, пойдёт-таки в церковь, а не по своим содержательным делам. Иисус Христос — исключительно талантливый поэт и отчасти креатура тех иудейских священников, которые видели кризис иудаизма и угрозу для существования всего народа Израилева. С одной стороны, он действительно проповедовал экспромтом и с улыбкой (это видно, даже со скидкой на чудовищные расхождения в канонических текстах). С другой стороны, им умело воспользовались люди, которые желали хоть тушкой, хоть чучелком, но распространить если не свою кровь, то хотя бы свои догматы единобожия на поголовно языческий мир (который, к слову, тоже переживал религиозный кризис). Стечение исторических обстоятельств, плюс умелая манипуляция — вот вам и ответ на вопрос о том, откуда взялась фраза «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Обещание жизни вечной — отличительная черта христианства, и это обещание реализовано в духе торга: если — то. А если нет, тогда извините.

Собственно, с этого момента монотеизм и стал тем самым парадоксальным культом монтировки. Управляемое божество — это потрясающий ништяк, согласитесь. Нажми на кнопку — получишь результат. Парадокс игнорируется, как это и заведено в религиозном сознании.

Так вот, этот же самый культ монтировки я сейчас с большим удовольствием наблюдаю в любимой игрушке, чем и решила с вами поделиться.

Вообще, штампы, особенно религиозные и околорелигиозные, так добросовестно скопированы туда, что, обнаруживая их, я неизменно испытываю чистый, детский восторг: когда-нибудь, лет через пять тысяч, когда всё уже быльём порастёт, а WoW останется на каком-нибудь чудом сохранившемся носителе, и его найдут и научатся в него играть, люди внезапно обнаружат бесценный источник сведений о древних религиях человечества. Вот, оказывается, какими наши предки-то были, молились монтировкам, надо же. А мы тут силой Ночи жрать готовим, а силой Дня астральные гвозди заколачиваем…

Так оно и будет, истинно вам говорю.

ЗЫ. Ах, да, мораль. Чтобы не выглядеть идиотом, молящимся монтировке, не используйте штампы.

Спасибо за внимание,

ваш Кэп.