«В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем... Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться».

Мартин Нимёллер. «Когда они пришли…»

7 октября 2016 г.

Это диалектика, детка

Жил в середине 19-го века в Мексике некто Антонио Лопес де Санта-Анна (на самом деле его звали вдвое длиннее, но в данном случае это несущественно): одиннадцатикратный президент, генерал, поклонник петушиных боёв, игрок, самопровозглашённый спаситель отечества, диктатор, лузер, демагог, политическая проститутка и просто позор нации. Ближе к концу своей витиеватой карьеры (старость не радость) он попытался отразить американскую интервенцию в Мексику. Попытка закончилась продажей Штатам огромного куска Мексики, и на эту тему внезапно возникла шанти («морской термин»), то есть песня вот с такими приблизительно словами:

O! Santianna gained the day
Away Santianna!
And Santianna gained the day
All across the plains of Mexico!

He gain'd the day at Molly-Del-Rey.
Away Santianna
An' General Taylor ran away
All across the plains of Mexico

All of his men were brave an' true.
Away Santianna
Ever soldier brave and true
All across the plains of Mexico

Oh Santiana fought for fame
Away Santianna
An' Santiana gained a name
All across the plains of Mexico

Как и всякая шанти, это не про смысл, а про ритм. Тем не менее, я привожу здесь текст целиком, потому что это важно для моего рассуждения. Кто не умеет в английский, для того объясняю кратко: Сантиана ─ это одна из разговорных форм фамилии нашей политической проститутки. Поётся тут (по-английски в оригинале, что означает, очевидно, авторство американской стороны) о том, что «мы идём в Мексику»:

Heave away, hurra for roll-an'-go
All on the plains of Mexico
Heave an' weigh, we're bound for Mexico
All across the plains of Mexico
All along the shores of Mexico
Along the plains of Mexico
On the banks and plains of Mexico
Around the Bay o' Mexico
All along the coasts of Mexico
Upon the plains of Mexico

Подразумевается, что по результатам вышеупомянутой интервенции к США отошли некоторые бывшие мексиканские земли, и вот теперь туда направляются англоязычные корабли. Всё остальное про «навались», про состояние якоря и ещё какая-то несущественная ерунда про Сантиану, генерала Тейлора и чьих-то солдат, которые были храбрыми и верными. Точного перевода я дать не могу, потому что не пойму, в каком ключе эту шанти рассматривать. Но это, на самом деле, не важно, повторяю, потому что никаких «точных» слов для шанти всё равно не существует, и текст, который вы только что прочли, я тупо взяла из Википедии. А могла бы взять, предположим, вот из этого клипа:


Так что мы просто запомним, что американские (по-видимому) моряки идут в Мексику (в ту Мексику, которую продал им Сантиано) ─ и предоставим истории катиться дальше.

А дальше в жизни «Сантианы» случается резкий оверштаг:

We're sailing 'cross the river from Liverpool
Heave aweigh, Santiano
'Round Cape Horn to Frisco Bay
Way out in Californio

[…]

Well, back in the days of forty-nine
Heave aweigh, Santiano
Back in the days of the good old times
Way out in Californio

Вот как звучит этот текст в исполнении Одетты, скажем:


«Где оверштаг?» ─ спросите вы. А я вам отвечу. В самом начале 1848 года, когда американцы ещё только-только пробовали на зуб Сан-Франциско, они не знали, что буквально через несколько недель там разразится золотая лихорадка. Они не знали, что туда потекут буквально все. Они просто шли в Мексику, где повсюду «прославился Сантиано».

А вот позже всё оказалось строго наоборот: все уже начали забывать, кто такой «Сантиано», зато отлично знали о золотой лихорадке и о Сан-Франциско. Туда шли уже, как видите, аж из Ливерпуля (причём не абы как, а именно «вокруг мыса Горн» ─ и, хоть вариантов в ту пору и не было, это важное замечание, потому что такое плавание было очень опасным) и хотели «вернуться в то старое доброе время», «в денёчки сорок девятого». Почему сорок девятого? Да потому что золотая лихорадка продолжалась недолго: она началась в январе 1848 года и достигла пика как раз к началу 49-го. Эмигранты, прибывавшие в ту пору отовсюду в США, так и получили название ─ «люди сорок девятого». А к середине пятидесятых там шальные деньги делать стало уже не из чего. Зато оказалось множество брошенных кораблей, например. Но это так, побочный эффект.

История катится дальше, и на сей раз в Калифорнию едет француз. Едет основательно:

C'est un fameux trois-mâts fin comme un oiseau
Hissez haut Santiano
Dix-huit noeuds quatre cents tonneaux
Je suis fier d'y être matelot, ─

на трёхмачтовом корабле, который имеет восемнадцать узлов ходу и четыреста тонн водоизмещения (так в тексте сказано). Едет матросом, что характерно.


Едет из Сен-Мало в Сан, конечно же, Франциско:

Je pars pour de longs mois en laissant Margot
Hissez haut Santiano
D'y penser j'avais le coeur gros
En doublant les feux de Saint-Malo

Tiens bon la vague et tiens bon le vent
Hissez haut Santiano
Si Dieu veut toujours droit devant
Nous irons jusqu'à San Francisco

И говорит своей милой Марго, с которой вынужден (на время, разумеется!) расстаться, что в том краю, по слухам, золото течёт рекой, и уж несколько-то слитков он точно привезёт… ну, на колечко, во всяком случае, хватит:

On trouve l'or au fond des ruisseaux
J'en ramènerai plusieurs lingots
[…]
Au pays j'irai voir Margot
A son doigt je passerai l'anneau

Почему я думаю, что эта версия более поздняя? Да потому что, как и всегда в фольклоре, значимые подробности со временем имеют свойство забываться (тут, допустим-то, «Сантиано» звучит уже и вовсе чужеродно: какой, к чёрту, Сантиано на северо-западе Франции, там о нём и не слыхал никто. Не упоминается и необходимость огибать мыс Горн, что порядком удивило бы француза конца 40-х годов XIX-го века. Потому что любой француз конца 40-х годов XIX века неизбежно зауважал бы любого, кто этой подробностью поделился бы). Зато незначительные (три мачты, 18 узлов, 400 тонн) с течением всё того же времени, наоборот, склонны появляться с большой охотой. Ну, правильно, петь-то о чём-то надо, а раз о «Сантиано» и мысе Горн петь уже невозможно по причине полного о них забвения (что такое «мыс Горн» для человека эпохи развитой навигации? Это просто географическая точка), значит, будем петь о том, что считаем аутентичным мы сами. Наверное (думает современный человек) моряк гордился бы тем, какой у него корабль, да? Нет, на самом деле, в данном случае он гордился бы совсем другими вещами, но из всех современных людей об этом всё равно знают только единичные единицы, поэтому всё-таки да.

Ну, и апофеоз:


Текст привожу полностью, чтоб никто ничего плохого не подумал. Не утаиваю ни единого слова.

Der Abschied fällt schwer sag mein Mädchen ade
Leinen los - (volle Fahrt Santiano)
Die Tränen sind salzig und tief wie das Meer
Doch mein Seemannsherz brennt lichterloh

Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot

Die Segel aufgespannt und vor dem Wind
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Siehst Du dort, wo der Mond versinkt
wollen wir sein bevor der Tag beginnt

Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot

Ich brauche keine zuhaus und ich brauch kein Geld
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Unser Schloss ist die ganze Welt
Unsere Decke ist das Himmelszelt

В немецкий я, к сожалению, совсем не умею, поэтому поверю на слово переводчику Гуглю. Переводчик Гугль утверждает, что тут дословно в последнем куплете поётся так:

Мне не нужна дома и деньги мне не нужен, ─

и я верю этой глубокомысленной фразе. Верю от чистого сердца. Потому что на известную всем любителям шанти музыку «Сантианы» слова писали уже современные немцы. А современные немцы, в отличие ото всех своих предшественников, не только забыли уже начисто о золотой лихорадке, не только без понятия, откуда взялось слово «Сантиана» (так, кстати, называется их группа, что лишний раз свидетельствует о чистейшем влиянии бессознательного), не только имеют очень смутное представление об особенностях плавания вокруг мыса Горн в эпоху парусного флота, но и вообще слабо представляют себе, куда их корабль отправляется. Пункт назначения корабля описан великолепно:

Ты видишь там, где луна тонет
мы хотим быть перед день начинается, ─

но крайне невразумительно для составления прокладки. Штурман над таким курсом, как пить дать, думал бы до пенсии.

Вот такая история. А что я, собственно, хотела сказать? Ну, вообще-то… перед тем, как начать писать этот постинг, я хотела сказать очень банальную вещь. Мне даже неловко её озвучивать, но я всё-таки скажу это ─ просто для очистки совести (мужику сказала, кошке сказала ─ а чего б и всем остальным-то не сказать?).

В общем… что бы ни пел француз, а получится у него в любом случае «Марсельеза», даже если про четыреста тонн водоизмещения. А немцы, немцы что бы ни пели, и куда бы там их луна ни уплывала, но происходит это всё в режиме тяжёлой поступи Тевтонского ордена, ведомого Железным канцлером. А вот негро-американцы, даже идя из Ливерпуля в Сан-Франциско через мыс Горн, идут блюзом.

И в этом, кстати, тоже видны проявления диалектического материализма. Ну, мне видны, во всяком случае.

Читать дальше...