Превосходная иллюстрация к тезису о том, что дебилы везде одинаковы: https://www.youtube.com/watch?v=ASKFIR0v_Ss. Только у наших дебилов во всём кругом виноват Обама, а у их дебилов ─ Путин.
«В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем...
Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться».
Мартин Нимёллер. «Когда они пришли…»
23 декабря 2016 г.
8 декабря 2016 г.
Лобзик
«Ручной лобзик включает в себя дугообразную рамку с рукояткой и зажимами для крепления пильного полотна».
Википедия.
Википедия.
Лобзик ─ это сила. Лобзиком можно начать пилить подоконник. И можно даже допилить до самой стенки, если хватит терпения.
Им вообще можно пилить.
Например, доски. Или, например, прутья у корзины. Или, предположим, шею у гуся.
Можно перепилить им провода. Это даже безопасно, если держать лобзик за деревянные части.
Но лобзик ─ это не только про зубцы у пильного полотна. Это вообще про целое множество приспособлений. Так, рукояткой лобзика можно толочь картошку для пюре, если под рукой нет более подходящих инструментов. А обратной стороной пильного полотна (той, которая без зубцов) можно открывать пивные бутылки.
Если снять с лобзика рамку и закрепить её на хрустальной люстре, лобзиком можно будет пользоваться, как музыкальным инструментом (только аккуратней, не порежьтесь). А если оставить рамку, то лобзик вполне сгодится для выбивания ковров. (Я не рекомендую вам использовать лобзик в качестве музыкального инструмента и приспособления для выбивания ковров, если вы не достигли совершеннолетия И при этом люстра и ковёр принадлежат кому-нибудь другому.)
В лобзике сила. Им можно бить друг друга по голове. (Я рекомендую внимательно прочесть Уголовный кодекс той страны, в которой вы находитесь, прежде чем вы начнёте бить друг друга лобзиками по голове.) А ещё, если у вас огромные уши, вы можете использовать тонкое пильное полотно лобзика с намотанной на него ватной подушкой в качестве палочки для чистки ушей. (Я никому не посоветую совать в уши пильное полотно лобзика, особенно если эти уши ─ нормальные человеческие уши, а на пильное полотно не намотано достаточное количество ваты.)
Если у вас в руках лобзик со снятой рамкой, к вам будет очень трудно подойти, чтобы причинить вам вред. Вы уже поняли, почему, да? Конечно, вы ведь можете, не ровён час, ответить лобзиком, причём как зубцами, так и плашмя. Плашмя будет даже больнее, поверьте… особенно если вы уже научились использовать лобзик как музыкальный инструмент.
В общем… если вы хотите научиться выпиливать лобзиком трюмо или шкафчики, или рамы для картин, или вазы, или абажуры, то просто пользуйтесь как-нибудь лобзиком ─ и всё у вас получится. Чем больше вы будете пользоваться лобзиком, тем лучше научитесь выпиливать.
Просто. Пользуйтесь. Лобзиком. Больше. И чаще.
Не пройдёт и десяти лет, как вы станете признанным авторитетом в области художественного выпиливания абажуров, и вам дадут
Там, кстати, очередная Грелка ещё не началась? Лет восемь, наверное, уже за ними не слежу, а тут чего-то вспомнилось.
Эти дебилоиды до сих пор думают, что чем больше букв они пишут, тем ближе становятся ко Льву Толстому?
У нас зима и лают собаки. Боюсь даже спрашивать, что у вас. Вообще не уверена, что сюда хоть кто-нибудь ещё заходит. Доброй ночи на всякий случай. Кого до сих пор умудрилась не оскорбить, тем по-прежнему мои глубочайшие извинения.
24 ноября 2016 г.
Сказание о павшем королевстве
Я тут немножко похулиганю и выложу часть повести, над которой сейчас работаю. Имею наглость утверждать, что это не фик, а рассказ по мотивам, так что знакомство с т.н. каноном совершенно не обязательно.
Ах, да. Сразу отвечу на возможные вопросы. Да. Нет. Да. Не знаю. Скорее, да, чем нет. В любом случае буду рада, если вас развлечёт это мелкое хулиганство. Yw, и всё такое.
Ах, да. Сразу отвечу на возможные вопросы. Да. Нет. Да. Не знаю. Скорее, да, чем нет. В любом случае буду рада, если вас развлечёт это мелкое хулиганство. Yw, и всё такое.
Отказ от прав:
«Это всё придумал Черчилль в восемнадцатом году».
В. Высоцкий
Первое предупреждение:
Это не та история, которую вы знаете.
Это не та история, которую, как вы думаете, вы не знаете.
Это вообще не та история.
Последнее предупреждение:
«Плодить сущности сверх необходимости ─ большая ошибка».
Философ
Китайское предупреждение:
«Профессор был не прав, всё было не так».
Народ
Карго-предупреждение:
Все персонажи, вовлечённые в сцены сексуального характера,
достигли совершеннолетия.
В начале был Пылающий Легион демонов. Огненным маршем он шёл по вселенной, обращая миры в пепел, и где ступали его раздвоенные копыта, там разверзался ад. Так он шёл, пока не наткнулся на наш маленький, но дерзкий мир, о который обломал и раздвоенные копыта, и рога, и зубы в придачу. Случилось это десять тысяч лет назад, а кто не верит, может спросить у эльфов: очевидцы до сих пор живы.
Главный демон Архимонд, пощупав языком обломанный зуб и убедившись в реальности поражения, понял, что нахрапом Азерот не взять, и стал думать. Думать ему было не то чтобы в новинку, но десять тысяч лет на размышления он всё-таки потратил. Конечным результатом его раздумий и многочисленных неудачных экспериментов стало бесплотное порождение Пылающего Легиона, в котором оказалась заточена некогда живая душа и которое поэтому обладало собственными могучими волей и разумом. Эту сложную структуру из чистой метафизики заточили, в свою очередь, в корону, а корону заточили в ледяной кристалл и вот в таком виде сбросили на Азерот, аккурат на один из ледников северного континента Нордскол. Приземлившись, ледяной кристалл кое-как угнездился в какой-то расщелине и с тех пор стал называться Ледяным Троном. Корона в ледяном кристалле стала называться Короной Господства. А структура, заточённая в корону, получила имя Короля мёртвых, или, как впоследствии начали говорить, Короля-лича. Как называлась душа, заточённая в Короля-лича, ─ это уже вопрос, который требует отдельного рассказа, и тут на нём останавливаться неуместно.
Итак, к началу этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, на которого главный демон Архимонд сделал ставку, как на проводника огненного марша в наш маленький, но дерзкий мир.
По плану, начать следовало с порабощения умов и деморализации масс. Король-лич должен был проникнуть сознанием в умы самых слабых из самых разумных и самых влиятельных существ Азерота, установить с ними связь, привести их к себе и сделать союзниками Пылающего Легиона. Самыми слабыми из самых разумных и влиятельных, а заодно и самыми легкодоступными на тот исторический момент были люди Лордерона, с них-то Король-лич и начал. Так появился Культ Проклятых.
Долго ли, коротко ли, влияние культа втихую распространялось по Лордерону и заползло в магический город Даларан, где прозябал посредственный со всех сторон и не шибко сообразительный, но эмоционально одарённый маг Кел'Тузад. Коллеги к Кел'Тузаду относились, если прямо говорить, хамски: презирали вслух и стихов читать не позволяли. На фоне его усреднённого со всех сторон магического потенциала они чувствовали себя богами. Будь я в их компании, я бы попытался донести до них простую мысль о том, что своим божественным самочувствием они обязаны не чему иному, как чужой посредственности, и что, следовательно, Кел'Тузада нужно беречь. Но меня там, скорее всего, не было, а у тех, кто там был, мысли оказывались слишком сложными даже для них самих. И посредственный со всех сторон Кел'Тузад потихоньку чах, страдал и желал всем сердцем только одного ─ чтобы его хоть разок хоть кто-нибудь, хоть мимоходом, а всё ж по-дружески, искренне похлопал по плечу. Но, кроме мелкого сиамского кота, водиться с посредственным Кел'Тузадом и слушать его никто не желал, и так продолжалось годами.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стал самым слабым звеном в среде даларанских магов. Кел'Тузад им и стал.
Влившись в культ, бывший кормилец божественного самочувствия очень быстро оказался востребован именно в том качестве, которое презрели все боги разом. Он заговорил ─ и его заслушались. Воспевал он страшные вещи, но жанр ужасов в ту пору был очень популярен, и люди к Культу Проклятых потянулись ещё больше. А Кел'Тузад, что логично, ещё больше потянулся к Королю-личу, как к единственной опоре своей популярности и единственному источнику вдохновения, ─ и внезапно именно в Короле-личе обрёл того самого друга, который хоть и не мог похлопать по плечу, но всё же искренне доверял Кел'Тузаду и радовался его существованию.
Они наладили ментальный контакт и начали продвигать в жизнь план, который должен был посеять среди населения страх, уничтожить сильных, разобщить и поработить слабых и открыть дорогу захватчикам. Король-лич давно уже подбирался к экспериментам в области некромантии и теперь мог начать воплощение своих идей. Стратегическая мысль была дерзкой, под стать нашему миру, ─ изготовление бессмертной армии мёртвых. Вот так неумный, но исполнительный Кел'Тузад стал руками изобретательного Короля-лича, лишённого тела.
Долго такая интимная жизнь продолжаться в тайне, разумеется, не могла, и однажды Кел'Тузад был изгнан из Даларана за опыты с запрещёнными веществами.
Но какая умная голова бросит на произвол судьбы собственные руки? Кел'Тузад осел в живописном маленьком городке и занялся для отвода глаз чем-то столь невыдающимся, что в Даларане о нём и думать забыли. По выходным он, никому не мозоля глаза, писал «Догматы Плети», а под покровом ночи, ведомый своим бесплотным покровителем, продолжал эксперименты. И вот однажды на свет появилось то, что навсегда изменило не только политическую карту, но и всю картину мира.
Мёртвые восстали из праха ─ и Плеть ударила по Лордерону.
Чума Плети ─ так называлась болезнь, которая убивала за считаные часы и превращала умершего в нежить. Это были лишь первые шаги в некромантии, нежить оказывалась совершенно безмозглой, но зато Король-лич мог управлять целыми отрядами своих зомби одной лишь силою мысли.
И получалось у него превосходно. Очень быстро восставшие мертвецы сбились в стаи и начали пожирать всех, до кого смогли дотянуться. Культ Проклятых под руководством Кел'Тузада заражал чумой зерно и распространял его по Лордерону. А заражённые живые становились носителями заболевания с неопределённым инкубационным периодом, и в группе риска немедленно оказывались все их друзья, близкие, коллеги и клиенты. Эпидемия, таким образом, набирала обороты. Теперь бессмертное войско Короля-лича, которому предстояло стать авангардом огненного марша, было лишь вопросом времени, и главный демон Архимонд с наслаждением предвкушал апокалиптический пожар на земле Азерота.
Страну охватил ужас. Никто не мог понять, откуда чума берётся и как распространяется, и все жили под гнётом немого вопроса: «Кто следующий?» Мужья и жёны перестали спать в одной постели. Одинокие старики уходили на ночь в подпол. Из деревень и мелких городов начался исход людей и эльфов. Бежали те, кто не мог или не хотел воевать, однако имел достаточно средств для обустройства на новом месте. Такими людьми всегда и везде оказываются зажиточные крестьяне, ремесленники, учителя, подвижники, мелкие чиновники и прочий «средний» контингент, без которого в государстве начинают процветать дикость и мракобесие. К концу года в Лордероне сложилась совершенно ненормальная демографическая ситуация, когда крупные города уже не могли вместить всех беженцев, а мелкие городишки и даже целые окраинные провинции оказались отданы на откуп мародёрам и нежити.
Разумеется, в Лордероне поднялось и сопротивление. Возглавил его орден Серебряной Длани ─ старейший рыцарский орден и гордость прогрессивного человечества. В рядах ордена служил, помимо прочих, непростой лордеронский парень, наследный принц Артас Менетил.
Был Артас молод, горяч, отважен, охоч до девок, горд, решителен и бескомпромиссен, однако венцом его достоинств по праву считался патриотизм, который отодвигал на второй план даже девок. Лордерон своего принца поэтому обожал, девки по нему сохли, нежить от него шарахалась, а солдаты шли за ним в огонь и в воду. И только главный паладин не одобрял его, потому что орден, помимо воинского искусства, занимался духовными практиками, а вот в них-то наследный принц Лордерона не смыслил ни шиша. Что характерно, главный паладин в них тоже ни шиша не смыслил. Он просто видел в Артасе угрозу своему авторитету и, как следствие, своему статусу главного паладина. И назревал поэтому между наследным принцем и главным паладином подспудный конфликт, который раньше или позже неизбежно должен был вылиться в эпический духоподъёмный поединок.
Вот тут-то, на этапе назревания драки за власть, на Артаса и обратил внимание трижды заточённый Король-лич. На этом первая часть истории о павшем королевстве заканчивается, и начинается часть вторая.
У трижды заточённого Короля-лича при виде Артаса родилась идея привлечь его на службу Плети. Идеей своей Король-лич поделился с главным демоном Архимондом, и внезапно главный демон Архимонд не только нашёл эту идею интересной, но сам же её и обосновал: действительно, как ни верти, а Артас был без пяти минут король, и его возможности в пределах Лордерона были практически безграничны. Придя, таким образом, к полному согласию, Король-лич и Архимонд стали думать над вопросом: как эту идею реализовать? Думали, гадали и, наконец, совместными усилиями создали артефакт, который мог служить передатчиком воли Короля-лича владельцу артефакта. Артефакт представлял собою двуручный меч, и ему даже дали имя ─ Ледяная Скорбь. Теперь оставалось только вложить этот меч Артасу в руки, но по техническим причинам разместить артефакт за пределами Нордскола не получилось.
Возник другой вопрос: как привести Артаса в Нордскол? В этом вопросе главный демон Архимонд взялся оказать Королю-личу демоническую поддержку.
Итого, к началу второй части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, который должен был взять в руки
5) Артас Менетил, который героически противостоял
6) чуме Плети, которую коварно распространял
7) Культ Проклятых, который послушно возглавлял
8) Кел'Тузад, который преданно служил…
А, стоп, про Короля-лича я уже сказал.
Местом операции по завлечению Артаса в Нордскол назначили крупный порт Стратхольм, располагавшийся на севере Лордерона. Первым делом Архимонд отправил туда своего агента, Мал'Ганиса (тоже демона). В урочный час Мал'Ганис должен был стать приманкой для Артаса и повести принца к заколдованному мечу. Но сначала нужно было убрать с дороги главного паладина, который, чего доброго, мог отправиться в Нордскол вместе с Артасом и всё испортить.
Убрать главного паладина можно было только одним способом ─ форсировав развитие его отношений с принцем. Сам Артас, возглавляя небольшое, но внушительное королевское войско, искал источник чумы, а главный паладин, возглавляя тоже небольшое, но внушительное войско паладинов, следовал за Артасом и пенял ему на прогулы молитвенных бдений. И вот так они продвигались с юго-запада на север Лордерона, пока однажды вечером не достигли узлового перевалочного города Андорала. Ничего в этом городе не было особенного, за исключением двух фактов:
1) именно в Андорале осел и занимался своей диверсионной деятельностью бывший посредственный маг, а ныне духовный лидер Культа Проклятых Кел'Тузад;
2) четырьмя днями ранее из Андорала в Стратхольм была отправлена огромная партия заражённого чумой зерна.
Теперь для того, чтобы задать Артасу верное направление, оставалось только поставить его в известность о грозящей Стратхольму опасности.
И тут бывший посредственный маг, а ныне духовный лидер Кел'Тузад явил чудо ─ он согласился принести себя в жертву плану. Правда, жертвовать собой безвозмездно Кел'Тузаду было боязно, но Король-лич, изрядно к тому времени понаторевший в некромантии, клятвенно пообещал, что возродит своего преданного слугу, причём возродит уже не только духовным лидером, но и могущественным магом. Вот на таких условиях Кел'Тузад и согласился провести один из своих ритуалов прямо на виду у вражеского войска. И прежде чем геройски погибнуть в сече, он успел спеть Артасу песнь о чуме, зерне и обречённом Стратхольме.
Для защитников Лордерона сообщение о том, что в Стратхольм едет заражённое зерно, было очень плохой новостью. Стратхольм и в мирное-то время населяло множество народу, а с появлением чумы там яблоку стало негде упасть. Кроме того, там жили не только люди из Лордерона, но и эльфы из Кель'Таласа, и дворфы с Высокогорья. Это был крупнейший порт и торговый центр всего севера, его товарообороту могли позавидовать даже столицы, и приезжих там традиционно насчитывалось больше, чем местных. Там развивалась промышленность, там процветали ремёсла, там творили лучшие архитекторы, и, кстати, там же были основаны все более или менее серьёзные рыцарские ордена. Центр юриспруденции, между прочим, тоже был там, и по юридическим делам в Стратхольм наезжали не реже, чем по делам торговым.
Неудивительно поэтому, что, столкнувшись с таким указателем, Артас меньше всего думал, есть ли тут подвох и в чём он. Никто бы на месте Артаса не думал. И главный паладин, к слову, тоже не думал ни минуты. Так они и погнали до самого Стратхольма, не щадя коней.
Разумеется, они опоздали на целых двое суток. Заражённое зерно уже не только поступило в город, но и оказалось распродано, причём в том числе и приезжим купцам. Немалая его часть вообще уже была перемолота и выпечена. Артас, понимая, что это значит, мгновенно распорядился блокировать Стратхольм и уничтожить всех, кто был на тот момент в городе. Главный паладин ударился в истерику, однако сам альтернатив не предложил, а просто предал Артаса анафеме в куртуазных выражениях и сбежал вместе со всеми паладинами. Вот так и начал воплощаться план, в конце которого наследный принц Лордерона должен был исполнить волю Короля-лича.
С отрядами верных Артас вошёл в зачумлённый Стратхольм, чтобы смертью многих тысяч предотвратить смерть многих миллионов.
Было ли это решение оправдано и неизбежно? Об этом я судить не возьмусь, поскольку подобные оценки вообще невозможно выносить без учёта всех обстоятельств, а все обстоятельства мне неизвестны. Однако мне, например, на ум сразу приходит вариант карантина ─ и любому разумному человеку, не желающему проливать лишнюю кровь, этот вариант тоже сразу пришёл бы на ум. Поквартально оцепить город, под страхом смерти запретить горожанам покидать свои дома и квартиры без разрешения и надзора, остановить всё производство, а в крайнем случае оставить на производстве минимум рабочих без разрешения покидать рабочие места; всех моряков загнать на их корабли, приезжих рассовать по гостиницам, гавань закрыть, ворота запереть, при этом до начала операции отрядить нескольких бойцов в орден и к королю за подкреплением, выход из гавани запечатать магией. Продовольствие и питьевую воду раздавать по расписанию у дверей подъездов или на специальных пунктах; не явившихся ко времени считать заражёнными, поголовно переписывать и убивать по одиночке после того, как те превратятся в зомби. Зерно сжечь; муку сгрузить в кучу, а впоследствии отвезти куда подальше и там захоронить где поглубже. Даже не слишком многочисленная армия способна справиться со всеми этими задачами, если в ней поддерживаются порядок и дисциплина, а кроме того, этот вариант достаточно гуманен даже для паладина. Однако вот ни Артасу, ни, поди ж ты, главному паладину такой вариант почему-то не открылся. И это говорит о том, что:
─ либо Артас и главный паладин оба были неразумны;
─ либо Артас и главный паладин изначально были кровожадны;
─ либо имелись обстоятельства, категорически препятствующие реализации карантина, и оба действующих лица знали об этих обстоятельствах настолько хорошо, что карантин не считали здравым даже обсуждать.
Если бы там не было главного паладина, можно было бы списать всё на кровожадность и неразумность Артаса. Но в том-то и закавыка, что главный паладин там был и, будучи там и видя всё своими глазами, не придумал ничего лучше, чем выступить с заявлением о том, что «должен быть другой путь». Ну, другой путь, возможно, и должен был быть, однако о долге своём он не знал и сам собою не явился.
Так что Артас со своими верными вошёл в Стратхольм и устроил там резню гражданского населения. Вырезал он действительно всех: мужчин и женщин, стариков и детей, больных и здоровых, дураков и умных, местных и приезжих, ─ всех. Бежать людям было некуда: город окружали высокие стены, а за ними был вырыт глубокий ров. На стенах перед началом зачистки расставили лучников. Ворота закрыли и запечатали магией. Гавань ─ тоже при помощи магии ─ отрезали от города огненной стеной, сжёгши заодно и корабли. Не ушёл никто. Под конец резни обезумевшему от невинной крови Артасу оставалось только отдать приказ своим воинам и магам перебить друг друга и, вероятно, убиться самому, но тут откуда ни возьмись перед ним предстал демонический агент Мал'Ганис во всей своей красе.
─ Ищешь виновника чумы? ─ спросил Мал'Ганис принца. ─ Хочешь его покарать? Тогда хорошенько запомни следы моих копыт и отправляйся в Нордскол. Ты найдёшь меня там… если не заблудишься.
И, расхохотавшись, он оставил отпечаток своего копыта на газоне и исчез. На этом вторая часть истории о павшем королевстве заканчивается, и начинается часть третья.
К началу третьей части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, который должен был взять в руки
5) Артас Менетил, который желал уничтожить
6) Мал'Ганиса, который всё наврал и даже отпечаток копыта на газоне оставил чужой.
Но о том, что Мал'Ганис всё наврал, знали, разумеется, только сам Мал'Ганис да Король-лич, поэтому уже через два месяца Артас со своим войском высадился в Нордсколе. К тому моменту юный принц успел поседеть и стать угрюмым, замкнутым аскетом. Сны ему, скорее всего, тоже снились соответствующие, потому что спать он почти перестал. Ничего удивительного: Артас был солдатом и к тому же паладином, а то, что он совершил в Стратхольме, следуя гражданскому долгу, уничтожало его в собственных глазах и как солдата, и как паладина… да и как человека, если уж на то пошло.
Никаких следов копыт в Нордсколе не обнаружилось, и сразу стало ясно, что кампания продлится дольше, чем хотелось бы. Войско встало лагерем прямо в бухте и первую пару недель занималось преимущественно разведкой и подготовкой кораблей к зимовке. По прошествии же пары недель поздним вечером в той же бухте бросил якорь пакетбот с посланцем от короля Лордерона. Посланец привёз два королевских приказа. В первом приказе король, по наущению главного паладина, отзывал войско Артаса. Во втором ─ повелевал своему сыну возвращаться.
Артас спокойно выслушал посланца, назначил сборы в обратный путь на утро (утро вечера мудренее), велел трубить отбой и ушёл в свой шатёр. А посреди ночи лагерь проснулся от сигнала пожарного колокола.
Пока продрали глаза, пока перестали спотыкаться в темноте, пока добежали до побережья, от кораблей остались уже одни головёшки. Уцелели только пакетбот посланца и шлюпки, которые войско использовало для высадки на берег. Возле шлюпок, скрестив руки на груди, стоял Артас и смотрел, как догорают его корабли.
─ Передайте королю, ─ невозмутимо обратился принц к посланцу, ─ что у нас нет возможности вернуться. Кто-то сжёг все наши корабли. Каков мерзавец! Что ж, делать нечего, придётся продолжать экспедицию. Рад был повидаться с вами, вот ваша шлюпка. Не смею вас долее задерживать.
Онемевший от ужаса посланец сел в шлюпку и отчалил, не попрощавшись. А Артас на другой день оставил часть людей в бухте и отправился с другой частью в глубь континента. Дойдя до изрытых пещерами предгорий, он разбил базовый лагерь и снова занялся разведкой.
На сей раз долго разведывать ему не пришлось. В одной из первых же пещер небольшой отряд разведчиков, возглавляемый принцем, обнаружил плоский камень.
И на том камне лежал меч.
Рассказывают всякое. Рассказывают, что это был вообще не камень, а алтарь (и что там рядом валялись жертвенный нож и чьи-то кости). Рассказывают, что меч не лежал, а висел прямо в воздухе. Ещё рассказывают дивную байку о том, что к алтарю была прибита табличка, и на той-де табличке имелась надпись: «Кто этот меч возьмёт, тот об него же и убьётся», ─ и якобы эта надпись была сделана на каком-то древнем языке, которым никто не владел и владеть не мог по причине его, языка, полного исчезновения ещё в дописьменную эпоху. И ещё, понятно, рассказывают, что когда Артас этот меч взял, с неба грянул гром, стены пещеры задрожали, вход завалило, и все, кто там присутствовал, умерли в конвульсиях от землетрясения, включая и самого рассказчика, у которого там шурин был и сам всё видел. После этого, говорят, Артас пошёл и убил Мал'Ганиса. Правда, рассказать, куда именно Артас пошёл убивать Мал'Ганиса, никто так толком и не смог, потому что все шурины к тому времени были уже погребены под завалом.
Все эти восхитительные в своей абсурдности бредни очень популярны до сих пор, но у них есть и положительная сторона: если отбросить весь мусор, можно приблизительно восстановить картину событий, какой она была на самом деле. Совершенно очевидно, что, коснувшись меча, Артас немедленно вступил в контакт с Королём-личом. Не менее очевидно, что этот контакт произошёл в момент, когда совесть Артаса была непосильно отягощена резнёй в Стратхольме, а голова ломилась от тяжёлой аскезы, в которую принц ударился, осознав, кто он теперь есть. Я думаю, что этот контакт стал последней каплей на пути к полному самоуничижению Артаса, после чего принц просто сдался, и ни о какой его самостоятельной воле речи уже не шло до самого конца. Воля неотделима от самосознания, а самосознание Артаса вот уже почти три месяца подвергалось чудовищному само- же истязанию. Фактически, опосредованный контакт с Королём-личом ─ это и был акт инициации Артаса, который стал первым рыцарем смерти, появившимся на Азероте.
И первое, что он сделал после того, как взял меч, ─ с полным осознанием своей ответственности убил всех, кто присутствовал при этом контакте. Он убил своих людей и силою Короля-лича воскресил их, причём (технический прогресс на месте не стоит) воскресил уже не как безмозглых зомби, а как рыцарей смерти ─ слуг Короля-лича. После этого всё с тем же отрядом, но уже в новом качестве он вернулся в лагерь, убил всех там и всех убитых опять-таки воскресил как рыцарей смерти. Потом то же самое произошло в бухте. Вот, собственно, с этого времени история рыцарей смерти и начинается.
И на этом же кончается третья часть истории о павшем королевстве, и начинается часть четвёртая.
К началу четвёртой части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, которым завладел
5) Артас Менетил, который стал первым рыцарем смерти.
Король-лич велел Артасу возвращаться на родину, и Артас вернулся. Как он это сделал, не имея кораблей, ─ вопрос, который ждёт своего исследователя. Как бы то ни было, он вернулся и вошёл в столицу. Встречали его как национального героя, потому что к тому моменту распространять чуму в Лордероне оказалось уже некому: Кел'Тузад был убит (лично Артасом), Культ Проклятых ушёл в глухое подполье и носу высунуть боялся (благодаря Артасу); нежить, бегавшую за мародёрами по обезлюдевшим провинциям, добивали паладины (сбежавшие от Артаса в страхе замараться), а стратхольмская резня, целью которой было остановить распространение заразы, цели своей достигла (слава Артасу). Наблюдались ещё отдельные вспышки чумы, но она сходила на нет, и все, включая даже главного паладина, понимали, что Артас, по сути, спас отечество, хоть и заплатил баснословную цену. Так что если бы Артас к тому времени сохранял ещё хоть каплю уважения к себе, вся история пошла бы иначе. Но к тому моменту никакого уважения к себе у Артаса уже не осталось, поэтому, войдя в тронный зал, он для начала, как положено почтительному сыну, припал к стопам отца-короля, а затем немедленно убил его и повелел своему войску мёртвых уничтожить столицу. Главный паладин был убит в том же тронном зале, остальных догнали и растерзали тоже очень быстро. Через несколько часов город был мёртв.
С этого момента королевство, а вместе с ним и весь мир не могло спасти уже ничто. Оставалось лишь создать портал, который откроет границу между мирами и впустит на Азерот авангард огненного марша.
Повинуясь приказу своего господина, Артас нашёл останки Кел'Тузада и повёз их на север, в эльфийское королевство Кель'Талас. Дорога, по которой он шёл со своим войском, и поныне называется Тропою мёртвых, и ни с какой другой дорогой перепутать её нельзя. Семь недель продолжался поход Артаса от Таласийского перевала к острову Кель'Данас. На пути падшего принца к цели стояли трое магических эльфийских врат, река, столица Кель'Таласа Луносвет, пролив, отделяющий остров от материка, а сверх того объединённые силы регулярной армии и ополчения, не считая партизан из числа подростков. Эти почти два месяца явили миру беспримерный героизм эльфов, но каждый убитый эльф становился под знамёна Плети, и даже беспримерного героизма оказалось мало, чтобы остановить бессмертное войско мёртвых.
Наконец Артас подошёл к главной эльфийской святыне ─ Солнечному Колодцу, источнику тайной магии, с которой была связана самая жизненная основа эльфов. По слову Короля-лича падший принц погрузил в колодец останки Кел'Тузада ─ и Кел'Тузад возродился, а осквернённый Солнечный Колодец погиб, и с ним едва не погиб весь эльфийский народ, но это уже совсем другая история.
Король-лич сдержал слово, которое дал Кел'Тузаду: впитав магическую силу Солнечного Колодца, Кел'Тузад воскрес могущественным магом. Правда, его человеческие останки успели необратимо разложиться, и поэтому воскресать Кел'Тузаду пришлось не человеком, а личом, но такая плата вполне устраивала мага.
В день равноденствия Кел'Тузад приступил к созданию портала для Архимонда и авангарда Пылающего Легиона. К закату портал был готов. Архимонд пришёл в наш мир, и на этом закончилась четвёртая часть истории о павшем королевстве.
К началу пятой части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, которым завладел
5) Артас Менетил, который воскресил
6) Кел'Тузада, который призвал
7) главного демона Архимонда, который намеревался сжечь этот мир дотла.
Начал Архимонд с магического города Даларана, который стоял на пересечении силовых линий и тем самым очень мешал продвижению армии демонов. Одним взмахом пальцев Даларан был стёрт с лица земли ещё до захода солнца. Главный демон Архимонд слизнул с губ пыль, осевшую после взрыва, пощупал языком осмиевую коронку на зубе, обломанном десять тысяч лет назад, и, смакуя каждое слово, прошептал:
─ Это вам за стоматолога, щенки…
Дальнейший его план был предельно прост. Он отправлялся на материк Калимдор, где раскинулось Древо Жизни ─ опора мира и источник всякого вещества. Древо нужно было уничтожить в первую очередь, и медлить Архимонд не желал ни минуты, потому что Древо было нерукотворным и возни с ним, таким образом, предстояло много. В это время Кел'Тузад под руководством Короля-лича должен был установить на месте разрушенного Даларана огромный портал, через который могла бы пройти сразу целая армия демонов. Демоны по мере прибытия должны были немедленно следовать за Архимондом и обеспечивать ему прикрытие.
─ За недельку, думаю, управимся, а там гуляй, братва, ─ сказал на прощанье Архимонд и, похлопав крыльями, улетел на Калимдор.
Кел'Тузад, даром что лич, с трудом перевёл дух: от Архимонда невыносимо воняло гнилой редькой. Наконец, в воздухе посвежело, и маг выразительно посмотрел на Артаса. Тот кивнул. Кел'Тузад открыл портал. Артас шагнул в него ─ и оказался прямо у подножия Ледяного Трона.
Весь день, всю ночь и почти весь следующий день он поднимался на ледник, где в глубокой расщелине покоился кристалл, в который была заточена корона, в которую был заточён король. Он шёл и шёл, и, наконец, взошёл на самый верх, туда, где было уже почти невозможно дышать от холода и высоты. И когда он приблизился к Ледяному Трону, раздался голос:
─ Принеси меч. Замкни круг. Верни ─ мне ─ СВОБОДУ!
И Артас поднял меч и обрушил его на темницу своего повелителя. Корона упала к его ногам. Рыцарь поднял её и надел ─ и когда Король открыл глаза, он был уже не слеп. Отныне раб и господин были едины.
И на этом история о павшем королевстве заканчивается.
Главный демон Архимонд, пощупав языком обломанный зуб и убедившись в реальности поражения, понял, что нахрапом Азерот не взять, и стал думать. Думать ему было не то чтобы в новинку, но десять тысяч лет на размышления он всё-таки потратил. Конечным результатом его раздумий и многочисленных неудачных экспериментов стало бесплотное порождение Пылающего Легиона, в котором оказалась заточена некогда живая душа и которое поэтому обладало собственными могучими волей и разумом. Эту сложную структуру из чистой метафизики заточили, в свою очередь, в корону, а корону заточили в ледяной кристалл и вот в таком виде сбросили на Азерот, аккурат на один из ледников северного континента Нордскол. Приземлившись, ледяной кристалл кое-как угнездился в какой-то расщелине и с тех пор стал называться Ледяным Троном. Корона в ледяном кристалле стала называться Короной Господства. А структура, заточённая в корону, получила имя Короля мёртвых, или, как впоследствии начали говорить, Короля-лича. Как называлась душа, заточённая в Короля-лича, ─ это уже вопрос, который требует отдельного рассказа, и тут на нём останавливаться неуместно.
Итак, к началу этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, на которого главный демон Архимонд сделал ставку, как на проводника огненного марша в наш маленький, но дерзкий мир.
По плану, начать следовало с порабощения умов и деморализации масс. Король-лич должен был проникнуть сознанием в умы самых слабых из самых разумных и самых влиятельных существ Азерота, установить с ними связь, привести их к себе и сделать союзниками Пылающего Легиона. Самыми слабыми из самых разумных и влиятельных, а заодно и самыми легкодоступными на тот исторический момент были люди Лордерона, с них-то Король-лич и начал. Так появился Культ Проклятых.
Долго ли, коротко ли, влияние культа втихую распространялось по Лордерону и заползло в магический город Даларан, где прозябал посредственный со всех сторон и не шибко сообразительный, но эмоционально одарённый маг Кел'Тузад. Коллеги к Кел'Тузаду относились, если прямо говорить, хамски: презирали вслух и стихов читать не позволяли. На фоне его усреднённого со всех сторон магического потенциала они чувствовали себя богами. Будь я в их компании, я бы попытался донести до них простую мысль о том, что своим божественным самочувствием они обязаны не чему иному, как чужой посредственности, и что, следовательно, Кел'Тузада нужно беречь. Но меня там, скорее всего, не было, а у тех, кто там был, мысли оказывались слишком сложными даже для них самих. И посредственный со всех сторон Кел'Тузад потихоньку чах, страдал и желал всем сердцем только одного ─ чтобы его хоть разок хоть кто-нибудь, хоть мимоходом, а всё ж по-дружески, искренне похлопал по плечу. Но, кроме мелкого сиамского кота, водиться с посредственным Кел'Тузадом и слушать его никто не желал, и так продолжалось годами.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стал самым слабым звеном в среде даларанских магов. Кел'Тузад им и стал.
Влившись в культ, бывший кормилец божественного самочувствия очень быстро оказался востребован именно в том качестве, которое презрели все боги разом. Он заговорил ─ и его заслушались. Воспевал он страшные вещи, но жанр ужасов в ту пору был очень популярен, и люди к Культу Проклятых потянулись ещё больше. А Кел'Тузад, что логично, ещё больше потянулся к Королю-личу, как к единственной опоре своей популярности и единственному источнику вдохновения, ─ и внезапно именно в Короле-личе обрёл того самого друга, который хоть и не мог похлопать по плечу, но всё же искренне доверял Кел'Тузаду и радовался его существованию.
Они наладили ментальный контакт и начали продвигать в жизнь план, который должен был посеять среди населения страх, уничтожить сильных, разобщить и поработить слабых и открыть дорогу захватчикам. Король-лич давно уже подбирался к экспериментам в области некромантии и теперь мог начать воплощение своих идей. Стратегическая мысль была дерзкой, под стать нашему миру, ─ изготовление бессмертной армии мёртвых. Вот так неумный, но исполнительный Кел'Тузад стал руками изобретательного Короля-лича, лишённого тела.
Долго такая интимная жизнь продолжаться в тайне, разумеется, не могла, и однажды Кел'Тузад был изгнан из Даларана за опыты с запрещёнными веществами.
Но какая умная голова бросит на произвол судьбы собственные руки? Кел'Тузад осел в живописном маленьком городке и занялся для отвода глаз чем-то столь невыдающимся, что в Даларане о нём и думать забыли. По выходным он, никому не мозоля глаза, писал «Догматы Плети», а под покровом ночи, ведомый своим бесплотным покровителем, продолжал эксперименты. И вот однажды на свет появилось то, что навсегда изменило не только политическую карту, но и всю картину мира.
Мёртвые восстали из праха ─ и Плеть ударила по Лордерону.
Чума Плети ─ так называлась болезнь, которая убивала за считаные часы и превращала умершего в нежить. Это были лишь первые шаги в некромантии, нежить оказывалась совершенно безмозглой, но зато Король-лич мог управлять целыми отрядами своих зомби одной лишь силою мысли.
И получалось у него превосходно. Очень быстро восставшие мертвецы сбились в стаи и начали пожирать всех, до кого смогли дотянуться. Культ Проклятых под руководством Кел'Тузада заражал чумой зерно и распространял его по Лордерону. А заражённые живые становились носителями заболевания с неопределённым инкубационным периодом, и в группе риска немедленно оказывались все их друзья, близкие, коллеги и клиенты. Эпидемия, таким образом, набирала обороты. Теперь бессмертное войско Короля-лича, которому предстояло стать авангардом огненного марша, было лишь вопросом времени, и главный демон Архимонд с наслаждением предвкушал апокалиптический пожар на земле Азерота.
Страну охватил ужас. Никто не мог понять, откуда чума берётся и как распространяется, и все жили под гнётом немого вопроса: «Кто следующий?» Мужья и жёны перестали спать в одной постели. Одинокие старики уходили на ночь в подпол. Из деревень и мелких городов начался исход людей и эльфов. Бежали те, кто не мог или не хотел воевать, однако имел достаточно средств для обустройства на новом месте. Такими людьми всегда и везде оказываются зажиточные крестьяне, ремесленники, учителя, подвижники, мелкие чиновники и прочий «средний» контингент, без которого в государстве начинают процветать дикость и мракобесие. К концу года в Лордероне сложилась совершенно ненормальная демографическая ситуация, когда крупные города уже не могли вместить всех беженцев, а мелкие городишки и даже целые окраинные провинции оказались отданы на откуп мародёрам и нежити.
Разумеется, в Лордероне поднялось и сопротивление. Возглавил его орден Серебряной Длани ─ старейший рыцарский орден и гордость прогрессивного человечества. В рядах ордена служил, помимо прочих, непростой лордеронский парень, наследный принц Артас Менетил.
Был Артас молод, горяч, отважен, охоч до девок, горд, решителен и бескомпромиссен, однако венцом его достоинств по праву считался патриотизм, который отодвигал на второй план даже девок. Лордерон своего принца поэтому обожал, девки по нему сохли, нежить от него шарахалась, а солдаты шли за ним в огонь и в воду. И только главный паладин не одобрял его, потому что орден, помимо воинского искусства, занимался духовными практиками, а вот в них-то наследный принц Лордерона не смыслил ни шиша. Что характерно, главный паладин в них тоже ни шиша не смыслил. Он просто видел в Артасе угрозу своему авторитету и, как следствие, своему статусу главного паладина. И назревал поэтому между наследным принцем и главным паладином подспудный конфликт, который раньше или позже неизбежно должен был вылиться в эпический духоподъёмный поединок.
Вот тут-то, на этапе назревания драки за власть, на Артаса и обратил внимание трижды заточённый Король-лич. На этом первая часть истории о павшем королевстве заканчивается, и начинается часть вторая.
У трижды заточённого Короля-лича при виде Артаса родилась идея привлечь его на службу Плети. Идеей своей Король-лич поделился с главным демоном Архимондом, и внезапно главный демон Архимонд не только нашёл эту идею интересной, но сам же её и обосновал: действительно, как ни верти, а Артас был без пяти минут король, и его возможности в пределах Лордерона были практически безграничны. Придя, таким образом, к полному согласию, Король-лич и Архимонд стали думать над вопросом: как эту идею реализовать? Думали, гадали и, наконец, совместными усилиями создали артефакт, который мог служить передатчиком воли Короля-лича владельцу артефакта. Артефакт представлял собою двуручный меч, и ему даже дали имя ─ Ледяная Скорбь. Теперь оставалось только вложить этот меч Артасу в руки, но по техническим причинам разместить артефакт за пределами Нордскола не получилось.
Возник другой вопрос: как привести Артаса в Нордскол? В этом вопросе главный демон Архимонд взялся оказать Королю-личу демоническую поддержку.
Итого, к началу второй части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, который должен был взять в руки
5) Артас Менетил, который героически противостоял
6) чуме Плети, которую коварно распространял
7) Культ Проклятых, который послушно возглавлял
8) Кел'Тузад, который преданно служил…
А, стоп, про Короля-лича я уже сказал.
Местом операции по завлечению Артаса в Нордскол назначили крупный порт Стратхольм, располагавшийся на севере Лордерона. Первым делом Архимонд отправил туда своего агента, Мал'Ганиса (тоже демона). В урочный час Мал'Ганис должен был стать приманкой для Артаса и повести принца к заколдованному мечу. Но сначала нужно было убрать с дороги главного паладина, который, чего доброго, мог отправиться в Нордскол вместе с Артасом и всё испортить.
Убрать главного паладина можно было только одним способом ─ форсировав развитие его отношений с принцем. Сам Артас, возглавляя небольшое, но внушительное королевское войско, искал источник чумы, а главный паладин, возглавляя тоже небольшое, но внушительное войско паладинов, следовал за Артасом и пенял ему на прогулы молитвенных бдений. И вот так они продвигались с юго-запада на север Лордерона, пока однажды вечером не достигли узлового перевалочного города Андорала. Ничего в этом городе не было особенного, за исключением двух фактов:
1) именно в Андорале осел и занимался своей диверсионной деятельностью бывший посредственный маг, а ныне духовный лидер Культа Проклятых Кел'Тузад;
2) четырьмя днями ранее из Андорала в Стратхольм была отправлена огромная партия заражённого чумой зерна.
Теперь для того, чтобы задать Артасу верное направление, оставалось только поставить его в известность о грозящей Стратхольму опасности.
И тут бывший посредственный маг, а ныне духовный лидер Кел'Тузад явил чудо ─ он согласился принести себя в жертву плану. Правда, жертвовать собой безвозмездно Кел'Тузаду было боязно, но Король-лич, изрядно к тому времени понаторевший в некромантии, клятвенно пообещал, что возродит своего преданного слугу, причём возродит уже не только духовным лидером, но и могущественным магом. Вот на таких условиях Кел'Тузад и согласился провести один из своих ритуалов прямо на виду у вражеского войска. И прежде чем геройски погибнуть в сече, он успел спеть Артасу песнь о чуме, зерне и обречённом Стратхольме.
Для защитников Лордерона сообщение о том, что в Стратхольм едет заражённое зерно, было очень плохой новостью. Стратхольм и в мирное-то время населяло множество народу, а с появлением чумы там яблоку стало негде упасть. Кроме того, там жили не только люди из Лордерона, но и эльфы из Кель'Таласа, и дворфы с Высокогорья. Это был крупнейший порт и торговый центр всего севера, его товарообороту могли позавидовать даже столицы, и приезжих там традиционно насчитывалось больше, чем местных. Там развивалась промышленность, там процветали ремёсла, там творили лучшие архитекторы, и, кстати, там же были основаны все более или менее серьёзные рыцарские ордена. Центр юриспруденции, между прочим, тоже был там, и по юридическим делам в Стратхольм наезжали не реже, чем по делам торговым.
Неудивительно поэтому, что, столкнувшись с таким указателем, Артас меньше всего думал, есть ли тут подвох и в чём он. Никто бы на месте Артаса не думал. И главный паладин, к слову, тоже не думал ни минуты. Так они и погнали до самого Стратхольма, не щадя коней.
Разумеется, они опоздали на целых двое суток. Заражённое зерно уже не только поступило в город, но и оказалось распродано, причём в том числе и приезжим купцам. Немалая его часть вообще уже была перемолота и выпечена. Артас, понимая, что это значит, мгновенно распорядился блокировать Стратхольм и уничтожить всех, кто был на тот момент в городе. Главный паладин ударился в истерику, однако сам альтернатив не предложил, а просто предал Артаса анафеме в куртуазных выражениях и сбежал вместе со всеми паладинами. Вот так и начал воплощаться план, в конце которого наследный принц Лордерона должен был исполнить волю Короля-лича.
С отрядами верных Артас вошёл в зачумлённый Стратхольм, чтобы смертью многих тысяч предотвратить смерть многих миллионов.
Было ли это решение оправдано и неизбежно? Об этом я судить не возьмусь, поскольку подобные оценки вообще невозможно выносить без учёта всех обстоятельств, а все обстоятельства мне неизвестны. Однако мне, например, на ум сразу приходит вариант карантина ─ и любому разумному человеку, не желающему проливать лишнюю кровь, этот вариант тоже сразу пришёл бы на ум. Поквартально оцепить город, под страхом смерти запретить горожанам покидать свои дома и квартиры без разрешения и надзора, остановить всё производство, а в крайнем случае оставить на производстве минимум рабочих без разрешения покидать рабочие места; всех моряков загнать на их корабли, приезжих рассовать по гостиницам, гавань закрыть, ворота запереть, при этом до начала операции отрядить нескольких бойцов в орден и к королю за подкреплением, выход из гавани запечатать магией. Продовольствие и питьевую воду раздавать по расписанию у дверей подъездов или на специальных пунктах; не явившихся ко времени считать заражёнными, поголовно переписывать и убивать по одиночке после того, как те превратятся в зомби. Зерно сжечь; муку сгрузить в кучу, а впоследствии отвезти куда подальше и там захоронить где поглубже. Даже не слишком многочисленная армия способна справиться со всеми этими задачами, если в ней поддерживаются порядок и дисциплина, а кроме того, этот вариант достаточно гуманен даже для паладина. Однако вот ни Артасу, ни, поди ж ты, главному паладину такой вариант почему-то не открылся. И это говорит о том, что:
─ либо Артас и главный паладин оба были неразумны;
─ либо Артас и главный паладин изначально были кровожадны;
─ либо имелись обстоятельства, категорически препятствующие реализации карантина, и оба действующих лица знали об этих обстоятельствах настолько хорошо, что карантин не считали здравым даже обсуждать.
Если бы там не было главного паладина, можно было бы списать всё на кровожадность и неразумность Артаса. Но в том-то и закавыка, что главный паладин там был и, будучи там и видя всё своими глазами, не придумал ничего лучше, чем выступить с заявлением о том, что «должен быть другой путь». Ну, другой путь, возможно, и должен был быть, однако о долге своём он не знал и сам собою не явился.
Так что Артас со своими верными вошёл в Стратхольм и устроил там резню гражданского населения. Вырезал он действительно всех: мужчин и женщин, стариков и детей, больных и здоровых, дураков и умных, местных и приезжих, ─ всех. Бежать людям было некуда: город окружали высокие стены, а за ними был вырыт глубокий ров. На стенах перед началом зачистки расставили лучников. Ворота закрыли и запечатали магией. Гавань ─ тоже при помощи магии ─ отрезали от города огненной стеной, сжёгши заодно и корабли. Не ушёл никто. Под конец резни обезумевшему от невинной крови Артасу оставалось только отдать приказ своим воинам и магам перебить друг друга и, вероятно, убиться самому, но тут откуда ни возьмись перед ним предстал демонический агент Мал'Ганис во всей своей красе.
─ Ищешь виновника чумы? ─ спросил Мал'Ганис принца. ─ Хочешь его покарать? Тогда хорошенько запомни следы моих копыт и отправляйся в Нордскол. Ты найдёшь меня там… если не заблудишься.
И, расхохотавшись, он оставил отпечаток своего копыта на газоне и исчез. На этом вторая часть истории о павшем королевстве заканчивается, и начинается часть третья.
К началу третьей части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, который должен был взять в руки
5) Артас Менетил, который желал уничтожить
6) Мал'Ганиса, который всё наврал и даже отпечаток копыта на газоне оставил чужой.
Но о том, что Мал'Ганис всё наврал, знали, разумеется, только сам Мал'Ганис да Король-лич, поэтому уже через два месяца Артас со своим войском высадился в Нордсколе. К тому моменту юный принц успел поседеть и стать угрюмым, замкнутым аскетом. Сны ему, скорее всего, тоже снились соответствующие, потому что спать он почти перестал. Ничего удивительного: Артас был солдатом и к тому же паладином, а то, что он совершил в Стратхольме, следуя гражданскому долгу, уничтожало его в собственных глазах и как солдата, и как паладина… да и как человека, если уж на то пошло.
Никаких следов копыт в Нордсколе не обнаружилось, и сразу стало ясно, что кампания продлится дольше, чем хотелось бы. Войско встало лагерем прямо в бухте и первую пару недель занималось преимущественно разведкой и подготовкой кораблей к зимовке. По прошествии же пары недель поздним вечером в той же бухте бросил якорь пакетбот с посланцем от короля Лордерона. Посланец привёз два королевских приказа. В первом приказе король, по наущению главного паладина, отзывал войско Артаса. Во втором ─ повелевал своему сыну возвращаться.
Артас спокойно выслушал посланца, назначил сборы в обратный путь на утро (утро вечера мудренее), велел трубить отбой и ушёл в свой шатёр. А посреди ночи лагерь проснулся от сигнала пожарного колокола.
Пока продрали глаза, пока перестали спотыкаться в темноте, пока добежали до побережья, от кораблей остались уже одни головёшки. Уцелели только пакетбот посланца и шлюпки, которые войско использовало для высадки на берег. Возле шлюпок, скрестив руки на груди, стоял Артас и смотрел, как догорают его корабли.
─ Передайте королю, ─ невозмутимо обратился принц к посланцу, ─ что у нас нет возможности вернуться. Кто-то сжёг все наши корабли. Каков мерзавец! Что ж, делать нечего, придётся продолжать экспедицию. Рад был повидаться с вами, вот ваша шлюпка. Не смею вас долее задерживать.
Онемевший от ужаса посланец сел в шлюпку и отчалил, не попрощавшись. А Артас на другой день оставил часть людей в бухте и отправился с другой частью в глубь континента. Дойдя до изрытых пещерами предгорий, он разбил базовый лагерь и снова занялся разведкой.
На сей раз долго разведывать ему не пришлось. В одной из первых же пещер небольшой отряд разведчиков, возглавляемый принцем, обнаружил плоский камень.
И на том камне лежал меч.
Рассказывают всякое. Рассказывают, что это был вообще не камень, а алтарь (и что там рядом валялись жертвенный нож и чьи-то кости). Рассказывают, что меч не лежал, а висел прямо в воздухе. Ещё рассказывают дивную байку о том, что к алтарю была прибита табличка, и на той-де табличке имелась надпись: «Кто этот меч возьмёт, тот об него же и убьётся», ─ и якобы эта надпись была сделана на каком-то древнем языке, которым никто не владел и владеть не мог по причине его, языка, полного исчезновения ещё в дописьменную эпоху. И ещё, понятно, рассказывают, что когда Артас этот меч взял, с неба грянул гром, стены пещеры задрожали, вход завалило, и все, кто там присутствовал, умерли в конвульсиях от землетрясения, включая и самого рассказчика, у которого там шурин был и сам всё видел. После этого, говорят, Артас пошёл и убил Мал'Ганиса. Правда, рассказать, куда именно Артас пошёл убивать Мал'Ганиса, никто так толком и не смог, потому что все шурины к тому времени были уже погребены под завалом.
Все эти восхитительные в своей абсурдности бредни очень популярны до сих пор, но у них есть и положительная сторона: если отбросить весь мусор, можно приблизительно восстановить картину событий, какой она была на самом деле. Совершенно очевидно, что, коснувшись меча, Артас немедленно вступил в контакт с Королём-личом. Не менее очевидно, что этот контакт произошёл в момент, когда совесть Артаса была непосильно отягощена резнёй в Стратхольме, а голова ломилась от тяжёлой аскезы, в которую принц ударился, осознав, кто он теперь есть. Я думаю, что этот контакт стал последней каплей на пути к полному самоуничижению Артаса, после чего принц просто сдался, и ни о какой его самостоятельной воле речи уже не шло до самого конца. Воля неотделима от самосознания, а самосознание Артаса вот уже почти три месяца подвергалось чудовищному само- же истязанию. Фактически, опосредованный контакт с Королём-личом ─ это и был акт инициации Артаса, который стал первым рыцарем смерти, появившимся на Азероте.
И первое, что он сделал после того, как взял меч, ─ с полным осознанием своей ответственности убил всех, кто присутствовал при этом контакте. Он убил своих людей и силою Короля-лича воскресил их, причём (технический прогресс на месте не стоит) воскресил уже не как безмозглых зомби, а как рыцарей смерти ─ слуг Короля-лича. После этого всё с тем же отрядом, но уже в новом качестве он вернулся в лагерь, убил всех там и всех убитых опять-таки воскресил как рыцарей смерти. Потом то же самое произошло в бухте. Вот, собственно, с этого времени история рыцарей смерти и начинается.
И на этом же кончается третья часть истории о павшем королевстве, и начинается часть четвёртая.
К началу четвёртой части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, которым завладел
5) Артас Менетил, который стал первым рыцарем смерти.
Король-лич велел Артасу возвращаться на родину, и Артас вернулся. Как он это сделал, не имея кораблей, ─ вопрос, который ждёт своего исследователя. Как бы то ни было, он вернулся и вошёл в столицу. Встречали его как национального героя, потому что к тому моменту распространять чуму в Лордероне оказалось уже некому: Кел'Тузад был убит (лично Артасом), Культ Проклятых ушёл в глухое подполье и носу высунуть боялся (благодаря Артасу); нежить, бегавшую за мародёрами по обезлюдевшим провинциям, добивали паладины (сбежавшие от Артаса в страхе замараться), а стратхольмская резня, целью которой было остановить распространение заразы, цели своей достигла (слава Артасу). Наблюдались ещё отдельные вспышки чумы, но она сходила на нет, и все, включая даже главного паладина, понимали, что Артас, по сути, спас отечество, хоть и заплатил баснословную цену. Так что если бы Артас к тому времени сохранял ещё хоть каплю уважения к себе, вся история пошла бы иначе. Но к тому моменту никакого уважения к себе у Артаса уже не осталось, поэтому, войдя в тронный зал, он для начала, как положено почтительному сыну, припал к стопам отца-короля, а затем немедленно убил его и повелел своему войску мёртвых уничтожить столицу. Главный паладин был убит в том же тронном зале, остальных догнали и растерзали тоже очень быстро. Через несколько часов город был мёртв.
С этого момента королевство, а вместе с ним и весь мир не могло спасти уже ничто. Оставалось лишь создать портал, который откроет границу между мирами и впустит на Азерот авангард огненного марша.
Повинуясь приказу своего господина, Артас нашёл останки Кел'Тузада и повёз их на север, в эльфийское королевство Кель'Талас. Дорога, по которой он шёл со своим войском, и поныне называется Тропою мёртвых, и ни с какой другой дорогой перепутать её нельзя. Семь недель продолжался поход Артаса от Таласийского перевала к острову Кель'Данас. На пути падшего принца к цели стояли трое магических эльфийских врат, река, столица Кель'Таласа Луносвет, пролив, отделяющий остров от материка, а сверх того объединённые силы регулярной армии и ополчения, не считая партизан из числа подростков. Эти почти два месяца явили миру беспримерный героизм эльфов, но каждый убитый эльф становился под знамёна Плети, и даже беспримерного героизма оказалось мало, чтобы остановить бессмертное войско мёртвых.
Наконец Артас подошёл к главной эльфийской святыне ─ Солнечному Колодцу, источнику тайной магии, с которой была связана самая жизненная основа эльфов. По слову Короля-лича падший принц погрузил в колодец останки Кел'Тузада ─ и Кел'Тузад возродился, а осквернённый Солнечный Колодец погиб, и с ним едва не погиб весь эльфийский народ, но это уже совсем другая история.
Король-лич сдержал слово, которое дал Кел'Тузаду: впитав магическую силу Солнечного Колодца, Кел'Тузад воскрес могущественным магом. Правда, его человеческие останки успели необратимо разложиться, и поэтому воскресать Кел'Тузаду пришлось не человеком, а личом, но такая плата вполне устраивала мага.
В день равноденствия Кел'Тузад приступил к созданию портала для Архимонда и авангарда Пылающего Легиона. К закату портал был готов. Архимонд пришёл в наш мир, и на этом закончилась четвёртая часть истории о павшем королевстве.
К началу пятой части этой драматичной истории в Азероте существовали:
1) Ледяной Трон, в который была заточена
2) Корона Господства, в которую был заточён
3) Король-лич, стараниями которого был изготовлен
4) меч по имени Ледяная Скорбь, которым завладел
5) Артас Менетил, который воскресил
6) Кел'Тузада, который призвал
7) главного демона Архимонда, который намеревался сжечь этот мир дотла.
Начал Архимонд с магического города Даларана, который стоял на пересечении силовых линий и тем самым очень мешал продвижению армии демонов. Одним взмахом пальцев Даларан был стёрт с лица земли ещё до захода солнца. Главный демон Архимонд слизнул с губ пыль, осевшую после взрыва, пощупал языком осмиевую коронку на зубе, обломанном десять тысяч лет назад, и, смакуя каждое слово, прошептал:
─ Это вам за стоматолога, щенки…
Дальнейший его план был предельно прост. Он отправлялся на материк Калимдор, где раскинулось Древо Жизни ─ опора мира и источник всякого вещества. Древо нужно было уничтожить в первую очередь, и медлить Архимонд не желал ни минуты, потому что Древо было нерукотворным и возни с ним, таким образом, предстояло много. В это время Кел'Тузад под руководством Короля-лича должен был установить на месте разрушенного Даларана огромный портал, через который могла бы пройти сразу целая армия демонов. Демоны по мере прибытия должны были немедленно следовать за Архимондом и обеспечивать ему прикрытие.
─ За недельку, думаю, управимся, а там гуляй, братва, ─ сказал на прощанье Архимонд и, похлопав крыльями, улетел на Калимдор.
Кел'Тузад, даром что лич, с трудом перевёл дух: от Архимонда невыносимо воняло гнилой редькой. Наконец, в воздухе посвежело, и маг выразительно посмотрел на Артаса. Тот кивнул. Кел'Тузад открыл портал. Артас шагнул в него ─ и оказался прямо у подножия Ледяного Трона.
Весь день, всю ночь и почти весь следующий день он поднимался на ледник, где в глубокой расщелине покоился кристалл, в который была заточена корона, в которую был заточён король. Он шёл и шёл, и, наконец, взошёл на самый верх, туда, где было уже почти невозможно дышать от холода и высоты. И когда он приблизился к Ледяному Трону, раздался голос:
─ Принеси меч. Замкни круг. Верни ─ мне ─ СВОБОДУ!
И Артас поднял меч и обрушил его на темницу своего повелителя. Корона упала к его ногам. Рыцарь поднял её и надел ─ и когда Король открыл глаза, он был уже не слеп. Отныне раб и господин были едины.
И на этом история о павшем королевстве заканчивается.
***
Остаётся добавить только, что Архимонд, так и не дождавшийся подкрепления, был уничтожен объединёнными силами людей, орков, ночных эльфов Калимдора и древесных симбионтов ─ огоньков, которых разбудил верховный друид Малфурион. Осмиевая коронка с обломанного зуба Архимонда ─ вот и всё, что осталось от некогда главного демона. Иногда Малфурион берёт её со специальной полки, взвешивает на ладони, говорит: «Ого!» ─ нюхает, морщится, берёт обломок того зуба, который был отколот десять тысяч лет назад, сравнивает обломок и коронку и досадует на то, что невозможно сделать музей из двух экспонатов.
─ Что за город без музея! ─ жалуется он супруге. ─ Как будто у нас нет героического прошлого.
И та ласково гладит его шелковистые перья и отвечает:
─ Конечно, есть, милый. Уж мы-то это точно знаем.
─ Что за город без музея! ─ жалуется он супруге. ─ Как будто у нас нет героического прошлого.
И та ласково гладит его шелковистые перья и отвечает:
─ Конечно, есть, милый. Уж мы-то это точно знаем.
10 ноября 2016 г.
Про выборы в США в четырёх абзацах
Послушала выступления Трампа (вообще не интересовалась выборами в Штатах до последнего дня). В общем, впечатление от него осталось очень положительное. Если он сделает хотя бы пятую часть от заявленного, это будет просто прекрасно. Самое главное, что он имеет конкретные цели, остальное совершенно не важно.
Для тех, кто боится его милитаризма. Ребятки, если хочешь мира, готовься к войне ─ это ещё в Древнем Риме придумали. Конечно, любой деятельный человек, имеющий конкретные цели, ─ милитарист. Ещё какой милитарист! Даже я милитарист, хотя все мои дела в одном ноутбуке помещаются. И вы милитаристы, если не идиоты. Представьте себе, что вы живёте в обществе бандитов и при этом у вас есть конкретные цели. Неужели вы не снабдите свой дом охранной системой, не купите себе пяток автоматов и не будете обучать своих домочадцев пользоваться всем этим? Да я не верю в это. Вы будете в первых рядах милитаристов, как только скажете: «Хочу!» ─ и обнаружите вокруг себя банду, которой ваши планы встанут поперёк горла. Не быть милитаристом в обществе, где больше половины населения мыслит в категориях пещерного века, может себе позволить только дебил в клиническом смысле. А если вы не дебил в клиническом смысле и при этом не хотите быть милитаристом, но имеете конкретные цели, то ваша судьба ─ бульдозер, а ваш прототип ─ Марвин Химейер. Конечно, Трамп милитарист. И это очень хорошо, это значит, что он вменяемый и договороспособный реалист.
Для тех, кто испугался его заявления о том, что он хочет видеть Америку первой везде. Ребятки, у вас голове (одной на всех, как всегда) винегрет и каша. Быть лидером и быть насильником ─ это не просто разные вещи, это взаимоисключающие вещи. Так вот, Трамп заявил о желании лидировать, а не о желании насильничать. Он заявил об этом, как человек, имеющий опыт создания корпорации, например. Он бизнесмен, у него есть бизнес-план и оценка рисков, и он хочет стать лучшим. Если вас это пугает, разработайте свой бизнес-план, оцените ваши риски ─ и вперёд избираться в президенты. Может, даже в президенты США, кто вас знает.
Что до Клинтонихи, то она как была дохлой курицей, так и осталась дохлой курицей. Пока не сгниёт, будет вонять. Конкретных целей у неё нет, зато есть комплекс неполноценности и куча бабла ─ сочетание опасней некуда. Опасность такое сочетание представляет в первую очередь для всех окружающих.
7 октября 2016 г.
Это диалектика, детка
Жил в середине 19-го века в Мексике некто Антонио Лопес де Санта-Анна (на самом деле его звали вдвое длиннее, но в данном случае это несущественно): одиннадцатикратный президент, генерал, поклонник петушиных боёв, игрок, самопровозглашённый спаситель отечества, диктатор, лузер, демагог, политическая проститутка и просто позор нации. Ближе к концу своей витиеватой карьеры (старость не радость) он попытался отразить американскую интервенцию в Мексику. Попытка закончилась продажей Штатам огромного куска Мексики, и на эту тему внезапно возникла шанти («морской термин»), то есть песня вот с такими приблизительно словами:
O! Santianna gained the day
Away Santianna!
And Santianna gained the day
All across the plains of Mexico!
He gain'd the day at Molly-Del-Rey.
Away Santianna
An' General Taylor ran away
All across the plains of Mexico
All of his men were brave an' true.
Away Santianna
Ever soldier brave and true
All across the plains of Mexico
Oh Santiana fought for fame
Away Santianna
An' Santiana gained a name
All across the plains of Mexico
Как и всякая шанти, это не про смысл, а про ритм. Тем не менее, я привожу здесь текст целиком, потому что это важно для моего рассуждения. Кто не умеет в английский, для того объясняю кратко: Сантиана ─ это одна из разговорных форм фамилии нашей политической проститутки. Поётся тут (по-английски в оригинале, что означает, очевидно, авторство американской стороны) о том, что «мы идём в Мексику»:
Heave away, hurra for roll-an'-go
All on the plains of Mexico
Heave an' weigh, we're bound for Mexico
All across the plains of Mexico
All along the shores of Mexico
Along the plains of Mexico
On the banks and plains of Mexico
Around the Bay o' Mexico
All along the coasts of Mexico
Upon the plains of Mexico
All on the plains of Mexico
Heave an' weigh, we're bound for Mexico
All across the plains of Mexico
All along the shores of Mexico
Along the plains of Mexico
On the banks and plains of Mexico
Around the Bay o' Mexico
All along the coasts of Mexico
Upon the plains of Mexico
Подразумевается, что по результатам вышеупомянутой интервенции к США отошли некоторые бывшие мексиканские земли, и вот теперь туда направляются англоязычные корабли. Всё остальное про «навались», про состояние якоря и ещё какая-то несущественная ерунда про Сантиану, генерала Тейлора и чьих-то солдат, которые были храбрыми и верными. Точного перевода я дать не могу, потому что не пойму, в каком ключе эту шанти рассматривать. Но это, на самом деле, не важно, повторяю, потому что никаких «точных» слов для шанти всё равно не существует, и текст, который вы только что прочли, я тупо взяла из Википедии. А могла бы взять, предположим, вот из этого клипа:
Так что мы просто запомним, что американские (по-видимому) моряки идут в Мексику (в ту Мексику, которую продал им Сантиано) ─ и предоставим истории катиться дальше.
А дальше в жизни «Сантианы» случается резкий оверштаг:
А дальше в жизни «Сантианы» случается резкий оверштаг:
We're sailing 'cross the river from Liverpool
Heave aweigh, Santiano
'Round Cape Horn to Frisco Bay
Way out in Californio
[…]
Well, back in the days of forty-nine
Heave aweigh, Santiano
Back in the days of the good old times
Way out in Californio
Heave aweigh, Santiano
'Round Cape Horn to Frisco Bay
Way out in Californio
[…]
Well, back in the days of forty-nine
Heave aweigh, Santiano
Back in the days of the good old times
Way out in Californio
Вот как звучит этот текст в исполнении Одетты, скажем:
«Где оверштаг?» ─ спросите вы. А я вам отвечу. В самом начале 1848 года, когда американцы ещё только-только пробовали на зуб Сан-Франциско, они не знали, что буквально через несколько недель там разразится золотая лихорадка. Они не знали, что туда потекут буквально все. Они просто шли в Мексику, где повсюду «прославился Сантиано».
А вот позже всё оказалось строго наоборот: все уже начали забывать, кто такой «Сантиано», зато отлично знали о золотой лихорадке и о Сан-Франциско. Туда шли уже, как видите, аж из Ливерпуля (причём не абы как, а именно «вокруг мыса Горн» ─ и, хоть вариантов в ту пору и не было, это важное замечание, потому что такое плавание было очень опасным) и хотели «вернуться в то старое доброе время», «в денёчки сорок девятого». Почему сорок девятого? Да потому что золотая лихорадка продолжалась недолго: она началась в январе 1848 года и достигла пика как раз к началу 49-го. Эмигранты, прибывавшие в ту пору отовсюду в США, так и получили название ─ «люди сорок девятого». А к середине пятидесятых там шальные деньги делать стало уже не из чего. Зато оказалось множество брошенных кораблей, например. Но это так, побочный эффект.
История катится дальше, и на сей раз в Калифорнию едет француз. Едет основательно:
А вот позже всё оказалось строго наоборот: все уже начали забывать, кто такой «Сантиано», зато отлично знали о золотой лихорадке и о Сан-Франциско. Туда шли уже, как видите, аж из Ливерпуля (причём не абы как, а именно «вокруг мыса Горн» ─ и, хоть вариантов в ту пору и не было, это важное замечание, потому что такое плавание было очень опасным) и хотели «вернуться в то старое доброе время», «в денёчки сорок девятого». Почему сорок девятого? Да потому что золотая лихорадка продолжалась недолго: она началась в январе 1848 года и достигла пика как раз к началу 49-го. Эмигранты, прибывавшие в ту пору отовсюду в США, так и получили название ─ «люди сорок девятого». А к середине пятидесятых там шальные деньги делать стало уже не из чего. Зато оказалось множество брошенных кораблей, например. Но это так, побочный эффект.
История катится дальше, и на сей раз в Калифорнию едет француз. Едет основательно:
C'est un fameux trois-mâts fin comme un oiseau
Hissez haut Santiano
Dix-huit noeuds quatre cents tonneaux
Je suis fier d'y être matelot, ─
Hissez haut Santiano
Dix-huit noeuds quatre cents tonneaux
Je suis fier d'y être matelot, ─
на трёхмачтовом корабле, который имеет восемнадцать узлов ходу и четыреста тонн водоизмещения (так в тексте сказано). Едет матросом, что характерно.
Едет из Сен-Мало в Сан, конечно же, Франциско:
Je pars pour de longs mois en laissant Margot
Hissez haut Santiano
D'y penser j'avais le coeur gros
En doublant les feux de Saint-Malo
Tiens bon la vague et tiens bon le vent
Hissez haut Santiano
Si Dieu veut toujours droit devant
Nous irons jusqu'à San Francisco
Hissez haut Santiano
D'y penser j'avais le coeur gros
En doublant les feux de Saint-Malo
Tiens bon la vague et tiens bon le vent
Hissez haut Santiano
Si Dieu veut toujours droit devant
Nous irons jusqu'à San Francisco
И говорит своей милой Марго, с которой вынужден (на время, разумеется!) расстаться, что в том краю, по слухам, золото течёт рекой, и уж несколько-то слитков он точно привезёт… ну, на колечко, во всяком случае, хватит:
On trouve l'or au fond des ruisseaux
J'en ramènerai plusieurs lingots
[…]
Au pays j'irai voir Margot
A son doigt je passerai l'anneau
J'en ramènerai plusieurs lingots
[…]
Au pays j'irai voir Margot
A son doigt je passerai l'anneau
Почему я думаю, что эта версия более поздняя? Да потому что, как и всегда в фольклоре, значимые подробности со временем имеют свойство забываться (тут, допустим-то, «Сантиано» звучит уже и вовсе чужеродно: какой, к чёрту, Сантиано на северо-западе Франции, там о нём и не слыхал никто. Не упоминается и необходимость огибать мыс Горн, что порядком удивило бы француза конца 40-х годов XIX-го века. Потому что любой француз конца 40-х годов XIX века неизбежно зауважал бы любого, кто этой подробностью поделился бы). Зато незначительные (три мачты, 18 узлов, 400 тонн) с течением всё того же времени, наоборот, склонны появляться с большой охотой. Ну, правильно, петь-то о чём-то надо, а раз о «Сантиано» и мысе Горн петь уже невозможно по причине полного о них забвения (что такое «мыс Горн» для человека эпохи развитой навигации? Это просто географическая точка), значит, будем петь о том, что считаем аутентичным мы сами. Наверное (думает современный человек) моряк гордился бы тем, какой у него корабль, да? Нет, на самом деле, в данном случае он гордился бы совсем другими вещами, но из всех современных людей об этом всё равно знают только единичные единицы, поэтому всё-таки да.
Ну, и апофеоз:
Ну, и апофеоз:
Текст привожу полностью, чтоб никто ничего плохого не подумал. Не утаиваю ни единого слова.
Der Abschied fällt schwer sag mein Mädchen ade
Leinen los - (volle Fahrt Santiano)
Die Tränen sind salzig und tief wie das Meer
Doch mein Seemannsherz brennt lichterloh
Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot
Die Segel aufgespannt und vor dem Wind
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Siehst Du dort, wo der Mond versinkt
wollen wir sein bevor der Tag beginnt
Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot
Ich brauche keine zuhaus und ich brauch kein Geld
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Unser Schloss ist die ganze Welt
Unsere Decke ist das Himmelszelt
Leinen los - (volle Fahrt Santiano)
Die Tränen sind salzig und tief wie das Meer
Doch mein Seemannsherz brennt lichterloh
Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot
Die Segel aufgespannt und vor dem Wind
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Siehst Du dort, wo der Mond versinkt
wollen wir sein bevor der Tag beginnt
Soweit die See und der Wind uns trägt
Segel hoch - Volle Fahrt Santiano
Geradeaus wenn das Meer uns ruft
Fahren wir raus hinein ins Abendrot
Ich brauche keine zuhaus und ich brauch kein Geld
Leinen los - (Volle Fahrt Santiano)
Unser Schloss ist die ganze Welt
Unsere Decke ist das Himmelszelt
В немецкий я, к сожалению, совсем не умею, поэтому поверю на слово переводчику Гуглю. Переводчик Гугль утверждает, что тут дословно в последнем куплете поётся так:
Мне не нужна дома и деньги мне не нужен, ─
и я верю этой глубокомысленной фразе. Верю от чистого сердца. Потому что на известную всем любителям шанти музыку «Сантианы» слова писали уже современные немцы. А современные немцы, в отличие ото всех своих предшественников, не только забыли уже начисто о золотой лихорадке, не только без понятия, откуда взялось слово «Сантиана» (так, кстати, называется их группа, что лишний раз свидетельствует о чистейшем влиянии бессознательного), не только имеют очень смутное представление об особенностях плавания вокруг мыса Горн в эпоху парусного флота, но и вообще слабо представляют себе, куда их корабль отправляется. Пункт назначения корабля описан великолепно:
Ты видишь там, где луна тонет
мы хотим быть перед день начинается, ─
мы хотим быть перед день начинается, ─
но крайне невразумительно для составления прокладки. Штурман над таким курсом, как пить дать, думал бы до пенсии.
Вот такая история. А что я, собственно, хотела сказать? Ну, вообще-то… перед тем, как начать писать этот постинг, я хотела сказать очень банальную вещь. Мне даже неловко её озвучивать, но я всё-таки скажу это ─ просто для очистки совести (мужику сказала, кошке сказала ─ а чего б и всем остальным-то не сказать?).
В общем… что бы ни пел француз, а получится у него в любом случае «Марсельеза», даже если про четыреста тонн водоизмещения. А немцы, немцы что бы ни пели, и куда бы там их луна ни уплывала, но происходит это всё в режиме тяжёлой поступи Тевтонского ордена, ведомого Железным канцлером. А вот негро-американцы, даже идя из Ливерпуля в Сан-Франциско через мыс Горн, идут блюзом.
И в этом, кстати, тоже видны проявления диалектического материализма. Ну, мне видны, во всяком случае.
Вот такая история. А что я, собственно, хотела сказать? Ну, вообще-то… перед тем, как начать писать этот постинг, я хотела сказать очень банальную вещь. Мне даже неловко её озвучивать, но я всё-таки скажу это ─ просто для очистки совести (мужику сказала, кошке сказала ─ а чего б и всем остальным-то не сказать?).
В общем… что бы ни пел француз, а получится у него в любом случае «Марсельеза», даже если про четыреста тонн водоизмещения. А немцы, немцы что бы ни пели, и куда бы там их луна ни уплывала, но происходит это всё в режиме тяжёлой поступи Тевтонского ордена, ведомого Железным канцлером. А вот негро-американцы, даже идя из Ливерпуля в Сан-Франциско через мыс Горн, идут блюзом.
И в этом, кстати, тоже видны проявления диалектического материализма. Ну, мне видны, во всяком случае.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
