Несвекровь сегодня отожгла:
Практически, совы нежные, ящитаю.
Солнышко встало,
Птички запели.
Водки налили,
Сели, поели.
Практически, совы нежные, ящитаю.
«В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем...
Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться».
Мартин Нимёллер. «Когда они пришли…»
28 февраля 2012 г.
27 февраля 2012 г.
Внезапно проездом - 2
Новости почитала.
Можно, кстати, и ещё круче: «Бровушки накрасим, волосики светленьким сделаем… А повернитесь-ка, милочка, жопой». Вообще, я за то, чтобы отодвинуть выборы президента ещё месяцев на пять, но предвыборную кампанию не прекращать. Источник лулзов и бугагашечек да не иссякнет.
"Вау! А я и не знала, что здесь будут такие классные мимимишечки давать! – восклицает девушка-участница флешмоба. – Подружки сказали, что здесь митинг, что ли… И все – ну понимаете – все будут. А тут, оказывается, круче!"
Можно, кстати, и ещё круче: «Бровушки накрасим, волосики светленьким сделаем… А повернитесь-ка, милочка, жопой». Вообще, я за то, чтобы отодвинуть выборы президента ещё месяцев на пять, но предвыборную кампанию не прекращать. Источник лулзов и бугагашечек да не иссякнет.
ЗЫ. Я последние четыре дня не проверяла почту, потому что она у меня в другом компе. Комменты только читала, когда были, а почту не. Ща домой приеду, почитаю, если кто чего писал, завтра всем отвечу.
25 февраля 2012 г.
Внезапно проездом
Отели делятся на два типа: те, в прикроватных тумбочках которых можно обнаружить презервативы, и те, которые подсовывают постояльцам на сон грядущий библию.
Среди последних выделяется отель, на двуспальной кровати которого мы обнаружили два односпальных одеяла и три подушки. Третья подушка вырвала нам мозг, и я поняла, почему в тумбочке лежит библия вместо презервативов: действительно, с таким странным количеством постельных принадлежностей заниматься чем-либо, кроме теологии, становится затруднительно. Психически неустойчивого человека подобным образом, думаю, можно и до истерики довести.
Хорошо быть атеистом и стрессоустойчивым человеком. Хорошо иметь привычку возить презервативы с собой.
Это был постинг с рекламой здорового духа, а говнофотки будут либо вечером, либо завтра, в общем, когда я найду шнур для говномобилки. Фотоаппарат в этот раз с собой не взяла, потому что аккумуляторы к нему сдохли, а зимой на обычных батарейках он всё равно больше десяти кадров не снимет. Так что фотки будут полное говно, но там важна суть, а не качество. Тоже про любовь в своём роде.
Хорошо быть атеистом и стрессоустойчивым человеком. Хорошо иметь привычку возить презервативы с собой.
Это был постинг с рекламой здорового духа, а говнофотки будут либо вечером, либо завтра, в общем, когда я найду шнур для говномобилки. Фотоаппарат в этот раз с собой не взяла, потому что аккумуляторы к нему сдохли, а зимой на обычных батарейках он всё равно больше десяти кадров не снимет. Так что фотки будут полное говно, но там важна суть, а не качество. Тоже про любовь в своём роде.
21 февраля 2012 г.
Опять ленту почитала
Зачем, непонятно, но раз уж почитала, так напишу.
Прачесные выборы. У меня только один вопрос: кто и каким образом будет обеспечивать честность? Где, вообще, гарантии честности? Если нигде или сомнительны, то каждый, кто выступает «за честные выборы», — осёл. Лучше б повыступали за сиськи пятого размера у каждой бабы, так, по крайней мере, зажгли бы. А то развели унылое говно на весь интернет, вся лента забита, а читать нечего.
Прачесные выборы. У меня только один вопрос: кто и каким образом будет обеспечивать честность? Где, вообще, гарантии честности? Если нигде или сомнительны, то каждый, кто выступает «за честные выборы», — осёл. Лучше б повыступали за сиськи пятого размера у каждой бабы, так, по крайней мере, зажгли бы. А то развели унылое говно на весь интернет, вся лента забита, а читать нечего.
Праапазицыю. Ни богу свечка, ни чёрту кочерга эта ваша оппозиция. Но что забавно: процесс демонстративной инфантилизации активного оппозиционного электората происходит прямо на глазах, риалтайм, так сказать. Не замечают этого только те, кто внутри. Начали с митингов, закончили хороводом. «Ай-люли, ай-люли, а закон не соблюли!» — и тут главное за ручки крепче держаться. Ещё можно в ручеёк поиграть. Потрясающая идея, на самом деле, а самое потрясающее в ней то, что именно с этим хороводом и свяжут всю оппозицию в целом, независимо от того, кто держался за ручки, а кто нет. Можете потом годами доказывать, что сидели дома и плевались слюной, но формула «оппозиция = детский сад» ещё долго будет вам аукаться. Более того, детский сад может стать примером и нормой для российской оппозиции, всё же прочее будет выглядеть на этом фоне экстремизмом, подлежащим если не суду, то общественному порицанию.
Прамещан. С удивлением обнаружила, что за время моего отсутствия мещан начали называть креативным классом. Наверное, чтоб никто не догадался. Тем не менее. Мещане — это действительно креативный класс. Всю дорогу был и останется таким, покуда существует хоть маломальская стратификация, потому что мещанин, испытывая навязчивый комплекс неполноценности перед аристократом, стремится подражать аристократии и заимствует, разумеется, в первую очередь форму. Как следствие, волей или неволей мещанин отправляет своих детей в максимально хорошие школы и вообще предоставляет им максимум возможностей для развития: музыка, танцы, изобразительное искусство, престижные виды спорта, иностранные языки, турпоездки за шедеврами мировой культуры — это всё обязательно входит в зону внимания мещанина. Сам он может ни в чём таком не разбираться, но тем охотней предпочтёт увидеть ребёнка разбирающимся, что означает, в конечном счёте, развивающимся. Мещане — очень хорошие родители, на самом деле, и у них нередко рождаются и воспитываются талантливые дети. Так что, да, класс креативный, всё в порядке.
Только тут такое дело… ему, понимаете, есть что терять. И вот этого, того, что можно потерять, у него даже больше, чем у наследного принца. Это не значит, что он физически владеет большим ресурсом, чем наследный принц (хотя мещане, конечно, разные бывают). Это значит, что он придаёт большее значение своему имуществу. Мещанин, фактически, отождествлён с имуществом, причём именно с оформленным материальным добром: с квартирой, с машиной, с дачей, с бронзовой шкатулкой и с норковой шубкой; с нотным альбомом и с флейтой (не путать ни с нотами, ни с музыкой), с книжной полкой (не путать ни со знаниями, ни с книгами). При этом он может быть даже и весьма талантливым художником, и заметным музыкантом, и даже крупным учёным. В любом случае его отличает наличие материи, которую он боится потерять. Он цепляется за свой материальный мир, потому что одержим идеей сравняться с аристократией, но не представляет, в чём заключена собственно идея аристократии. Он может копировать только форму и именно поэтому так привязан ко всему, обладающему формой.
Здесь тонкость, потому что и для аристократии форма тоже имеет значение, только другое, и в то время, как аристократ при помощи формы отделяет себя от плебса, мещанин при помощи той же формы создаёт иллюзию приближения к аристократу. Комизм этих ужимок был подмечен ещё в те поры, когда не только о буржуазных революциях никто не мечтал, но и самого-то класса буржуазии не существовало. (Теперь, если у вас возникло впечатление, что я пою оды аристократии, перечитайте, пожалуйста, написанное, чуть более внимательно и не плодите собственные иллюзии. Мои высказывания безоценочны чуть более, чем полностью.) Так вот, мещане — это самый уязвимый, а значит, самый инертный, самый осторожный и самый конформный элемент социальной структуры. Мещанин никогда не станет нарываться на неприятности из принципа или за идею: у него нет ни принципов, ни идей. Мещанин никогда не полезет в открытую драку с аристократом. Мещанин всегда равняется на аристократа. И поэтому если вы хотите привлечь мещан на свою сторону в политике, вы должны внушить им две очень просто формулируемые вещи:
1) аристократ — это вы;
2) тот, кто против вас, — это плебс.
Это сложная задача, но выполнимая. Во всяком случае, сегодняшние так называемые лидеры оппозиции справились по меньшей мере с её второй частью, и теперь сторонников правящей партии, а также Путина иначе, как за плебеев и быдло, мещане не держат. Кроме того, они, мещане, определённо считают аристократом Ходорковского, что кагбэ и на первую часть намекает… и не только на неё. (Теперь, если у вас возникло впечатление, что я пою оды правящей парии и Путину, перечитайте, пожалуйста, написанное, чуть более внимательно и не плодите собственные иллюзии. Мои высказывания безоценочны чуть более, чем полностью.)
Кстати, про Ходорковского. Что вам известно о нём, помимо того, что он эффектный мужчина с насквозь одухотворённым взглядом? В 2007, кажется, году — кто читал, тот знает, — я крыла лютым, бешеным матом Аграновского, который позволил себе в своём ЖЖ публичное высказывание в адрес Аракчеева в том смысле, что, дескать, посмотрите на это мужественное открытое лицо русского солдата: как, мол, такой мог бы убить кого-то безвинно? Матом я крыла Аграновского не потому, что мне не понравилось лицо Аракчеева и не потому, что я считаю Аракчеева виновным, а потому что аргумент от внешности — это недопустимый аргумент, особенно для юриста. Для адвоката же этот аргумент недопустим втройне, и сегодняшние апелляции ко внешности Ходорковского немало объясняют, почему же именно. Потому что дурной пример охотно подхватывается и переносится на всё подряд. Когда и если я войду в комиссию по пересмотру дела Ходорковского и изучу эти материалы, я, безусловно, сформирую своё мнение и об этом человеке, и о том, насколько справедлив был в отношении него приговор. Но до тех фантастических пор, простите великодушно, я могу сказать о нём только одно — это политик, по-прежнему располагающий огромной суммой денежных средств; во всяком случае, ему есть что сулить влиятельной группе поддержки на свободе, в противном случае о нём бы уже все давно забыли, как забыли, например, о Скирко (забыли, прошу заметить, невзирая на его личный блог и на постоянные напоминания отдельных не забывших там и сям).
Кстати, про Скирко. Я знаю, что Ходорковский многим более интересен, но с материалами дела Скирко я знакома, а с материалами дела Ходорковского — нет, так что извините. Так вот. Завтра, а точнее, уже сегодня Скирко должен выйти на свободу. Он отсидел одиннадцать лет по приговору, который вынесен на основании бреда сивой кобылы. Он выйдет на свободу с судимостью, которой, судя по представленным документам, не должно быть от слова «совсем». И вот… я не слышала ни об одном митинге в его поддержку. Я не видела ни одной статьи в крупных средствах массовой информации, посвящённой этому делу. Хороводов вокруг колонии, в которой Скирко содержался, тем более не водили. И нет, он не политик и уж тем более не аристократ.
Про Путина. Я считаю, что люди, которые налепили ошибки, по возможности должны исправлять эти ошибки сами. И я считаю, что власть надо воспитывать — это, собственно, и есть демократия и гражданская ответственность каждого за происходящее в его стране. Кто при этом будет власть представлять, Путин, Мутин, Говнютин или ещё какой леший, — это уже совершенно не важно. Человек у власти — это символ преимущественно. Что этот символ выражает и как выглядит, зависит от того, какова уполномочившая его страна. Если страна строем стоит во многомиллионной очереди к заграничной портянке, чтоб перекреститься возле неё и обслюнявить в пламенном лобзанье; если она, облобызав всё программное, принимается вдохновенно подпевать радио «Шансон» про малолетку, которую ожидает небо в клетку, — то ни о какой демократии, со всей очевидностью, не может идти и речи. У такой страны есть только два пути — завинчивание гаек до упора или разворовывание государственной собственности до последнего кирпича. И никаких других выходов у России на данный момент не имеется.
Страну надо менять, понимаете? Не власть, а страну — менталитет, если угодно. Для этого нужно начинать с нуля — со школ, с вузов, с домашнего, в конце концов, образования. Хотя бы с того, чтобы не позволять своим мракобесным мамашам крестить и воцерковлять ваших детей, если вы сами неверующий. А то вы со своей демократией доигрались уже в полную потерю собственных ценностей: да, мол, я атеист, но уважаю чужое мнение, поэтому ребёнок пусть выбирает сам. Да, не может ребёнок выбирать сам, кроме как между леденцом и шоколадкой. Не может быть мнения у человека, не владеющего информацией и критическим мышлением, а дитя, что очевидно, не владеет ни тем, ни другим. Поэтому ребёнок выбирает не точку зрения, а наиболее авторитетное лицо. Ну, а если вы даже для собственного ребёнка не стали наиболее авторитетным лицом, то на кого вы рассчитываете повлиять, реализуя демократию? Какая вам демократия-то, если вы даже в пределах семьи не можете отстоять свои убеждения? Мещанин и есть мещанин. Мещанину демократия не нужна, он всё равно ничего не сможет с ней сделать и в любом случае прогнётся под победившего, и первый назовёт победившего аристократом. Демократия создана для граждан, то есть для людей с чёткой позицией и ясным представлением о допустимых границах компромиссов. Итого: выбирайте, кого хотите, мне лично это без разницы… стране, впрочем, тоже. С таким менталитетом дожить до XXII века она в любом случае сможет только чудом.
ЗЫ.И при этом я не выпил ни кали рома. Я оффлайн опять. Буду периодически сюда, но ленту не читаю, хватит с меня пока.
Прамещан. С удивлением обнаружила, что за время моего отсутствия мещан начали называть креативным классом. Наверное, чтоб никто не догадался. Тем не менее. Мещане — это действительно креативный класс. Всю дорогу был и останется таким, покуда существует хоть маломальская стратификация, потому что мещанин, испытывая навязчивый комплекс неполноценности перед аристократом, стремится подражать аристократии и заимствует, разумеется, в первую очередь форму. Как следствие, волей или неволей мещанин отправляет своих детей в максимально хорошие школы и вообще предоставляет им максимум возможностей для развития: музыка, танцы, изобразительное искусство, престижные виды спорта, иностранные языки, турпоездки за шедеврами мировой культуры — это всё обязательно входит в зону внимания мещанина. Сам он может ни в чём таком не разбираться, но тем охотней предпочтёт увидеть ребёнка разбирающимся, что означает, в конечном счёте, развивающимся. Мещане — очень хорошие родители, на самом деле, и у них нередко рождаются и воспитываются талантливые дети. Так что, да, класс креативный, всё в порядке.
Только тут такое дело… ему, понимаете, есть что терять. И вот этого, того, что можно потерять, у него даже больше, чем у наследного принца. Это не значит, что он физически владеет большим ресурсом, чем наследный принц (хотя мещане, конечно, разные бывают). Это значит, что он придаёт большее значение своему имуществу. Мещанин, фактически, отождествлён с имуществом, причём именно с оформленным материальным добром: с квартирой, с машиной, с дачей, с бронзовой шкатулкой и с норковой шубкой; с нотным альбомом и с флейтой (не путать ни с нотами, ни с музыкой), с книжной полкой (не путать ни со знаниями, ни с книгами). При этом он может быть даже и весьма талантливым художником, и заметным музыкантом, и даже крупным учёным. В любом случае его отличает наличие материи, которую он боится потерять. Он цепляется за свой материальный мир, потому что одержим идеей сравняться с аристократией, но не представляет, в чём заключена собственно идея аристократии. Он может копировать только форму и именно поэтому так привязан ко всему, обладающему формой.
Здесь тонкость, потому что и для аристократии форма тоже имеет значение, только другое, и в то время, как аристократ при помощи формы отделяет себя от плебса, мещанин при помощи той же формы создаёт иллюзию приближения к аристократу. Комизм этих ужимок был подмечен ещё в те поры, когда не только о буржуазных революциях никто не мечтал, но и самого-то класса буржуазии не существовало. (Теперь, если у вас возникло впечатление, что я пою оды аристократии, перечитайте, пожалуйста, написанное, чуть более внимательно и не плодите собственные иллюзии. Мои высказывания безоценочны чуть более, чем полностью.) Так вот, мещане — это самый уязвимый, а значит, самый инертный, самый осторожный и самый конформный элемент социальной структуры. Мещанин никогда не станет нарываться на неприятности из принципа или за идею: у него нет ни принципов, ни идей. Мещанин никогда не полезет в открытую драку с аристократом. Мещанин всегда равняется на аристократа. И поэтому если вы хотите привлечь мещан на свою сторону в политике, вы должны внушить им две очень просто формулируемые вещи:
1) аристократ — это вы;
2) тот, кто против вас, — это плебс.
Это сложная задача, но выполнимая. Во всяком случае, сегодняшние так называемые лидеры оппозиции справились по меньшей мере с её второй частью, и теперь сторонников правящей партии, а также Путина иначе, как за плебеев и быдло, мещане не держат. Кроме того, они, мещане, определённо считают аристократом Ходорковского, что кагбэ и на первую часть намекает… и не только на неё. (Теперь, если у вас возникло впечатление, что я пою оды правящей парии и Путину, перечитайте, пожалуйста, написанное, чуть более внимательно и не плодите собственные иллюзии. Мои высказывания безоценочны чуть более, чем полностью.)
Кстати, про Ходорковского. Что вам известно о нём, помимо того, что он эффектный мужчина с насквозь одухотворённым взглядом? В 2007, кажется, году — кто читал, тот знает, — я крыла лютым, бешеным матом Аграновского, который позволил себе в своём ЖЖ публичное высказывание в адрес Аракчеева в том смысле, что, дескать, посмотрите на это мужественное открытое лицо русского солдата: как, мол, такой мог бы убить кого-то безвинно? Матом я крыла Аграновского не потому, что мне не понравилось лицо Аракчеева и не потому, что я считаю Аракчеева виновным, а потому что аргумент от внешности — это недопустимый аргумент, особенно для юриста. Для адвоката же этот аргумент недопустим втройне, и сегодняшние апелляции ко внешности Ходорковского немало объясняют, почему же именно. Потому что дурной пример охотно подхватывается и переносится на всё подряд. Когда и если я войду в комиссию по пересмотру дела Ходорковского и изучу эти материалы, я, безусловно, сформирую своё мнение и об этом человеке, и о том, насколько справедлив был в отношении него приговор. Но до тех фантастических пор, простите великодушно, я могу сказать о нём только одно — это политик, по-прежнему располагающий огромной суммой денежных средств; во всяком случае, ему есть что сулить влиятельной группе поддержки на свободе, в противном случае о нём бы уже все давно забыли, как забыли, например, о Скирко (забыли, прошу заметить, невзирая на его личный блог и на постоянные напоминания отдельных не забывших там и сям).
Кстати, про Скирко. Я знаю, что Ходорковский многим более интересен, но с материалами дела Скирко я знакома, а с материалами дела Ходорковского — нет, так что извините. Так вот. Завтра, а точнее, уже сегодня Скирко должен выйти на свободу. Он отсидел одиннадцать лет по приговору, который вынесен на основании бреда сивой кобылы. Он выйдет на свободу с судимостью, которой, судя по представленным документам, не должно быть от слова «совсем». И вот… я не слышала ни об одном митинге в его поддержку. Я не видела ни одной статьи в крупных средствах массовой информации, посвящённой этому делу. Хороводов вокруг колонии, в которой Скирко содержался, тем более не водили. И нет, он не политик и уж тем более не аристократ.
Про Путина. Я считаю, что люди, которые налепили ошибки, по возможности должны исправлять эти ошибки сами. И я считаю, что власть надо воспитывать — это, собственно, и есть демократия и гражданская ответственность каждого за происходящее в его стране. Кто при этом будет власть представлять, Путин, Мутин, Говнютин или ещё какой леший, — это уже совершенно не важно. Человек у власти — это символ преимущественно. Что этот символ выражает и как выглядит, зависит от того, какова уполномочившая его страна. Если страна строем стоит во многомиллионной очереди к заграничной портянке, чтоб перекреститься возле неё и обслюнявить в пламенном лобзанье; если она, облобызав всё программное, принимается вдохновенно подпевать радио «Шансон» про малолетку, которую ожидает небо в клетку, — то ни о какой демократии, со всей очевидностью, не может идти и речи. У такой страны есть только два пути — завинчивание гаек до упора или разворовывание государственной собственности до последнего кирпича. И никаких других выходов у России на данный момент не имеется.
Страну надо менять, понимаете? Не власть, а страну — менталитет, если угодно. Для этого нужно начинать с нуля — со школ, с вузов, с домашнего, в конце концов, образования. Хотя бы с того, чтобы не позволять своим мракобесным мамашам крестить и воцерковлять ваших детей, если вы сами неверующий. А то вы со своей демократией доигрались уже в полную потерю собственных ценностей: да, мол, я атеист, но уважаю чужое мнение, поэтому ребёнок пусть выбирает сам. Да, не может ребёнок выбирать сам, кроме как между леденцом и шоколадкой. Не может быть мнения у человека, не владеющего информацией и критическим мышлением, а дитя, что очевидно, не владеет ни тем, ни другим. Поэтому ребёнок выбирает не точку зрения, а наиболее авторитетное лицо. Ну, а если вы даже для собственного ребёнка не стали наиболее авторитетным лицом, то на кого вы рассчитываете повлиять, реализуя демократию? Какая вам демократия-то, если вы даже в пределах семьи не можете отстоять свои убеждения? Мещанин и есть мещанин. Мещанину демократия не нужна, он всё равно ничего не сможет с ней сделать и в любом случае прогнётся под победившего, и первый назовёт победившего аристократом. Демократия создана для граждан, то есть для людей с чёткой позицией и ясным представлением о допустимых границах компромиссов. Итого: выбирайте, кого хотите, мне лично это без разницы… стране, впрочем, тоже. С таким менталитетом дожить до XXII века она в любом случае сможет только чудом.
ЗЫ.
17 февраля 2012 г.
Двадцать первый, сука, век!
Сегодня я залезла наконец-то в ленту, и там было очень много букаф; я все читать не стала пока, но со временем прочту. Кое-что, однако же, прочла и не могу не возмутиться.
Русская фонетическая клавиатура для Windows 7 и Русская фонетическая клавиатура для Windows XP.
Я считаю фонетические клавиатуры откатом в дикость и варварство, во что-то среднее между Вавилоном и людоедскими племенами. Это не логарифмическая линейка, которая упрощает процесс вычисления и экономит вычислителю время, это использование микроскопа в качестве кувалды.
Русская фонетическая клавиатура для Windows 7 и Русская фонетическая клавиатура для Windows XP.
Я считаю фонетические клавиатуры откатом в дикость и варварство, во что-то среднее между Вавилоном и людоедскими племенами. Это не логарифмическая линейка, которая упрощает процесс вычисления и экономит вычислителю время, это использование микроскопа в качестве кувалды.
Почему? Потому что буквы на английской и русской пишущих машинках не совпадают с огромным умыслом. Они расставлены таким образом, чтобы пишущий на определённом языке человек мог писать очень быстро, причём всеми десятью пальцами, не глядя на клавиатуру, — то, что называется «слепым» методом печати. Если буквы на разноязычных клавиатурах будут совпадать, вы никогда не сможете писать с той скоростью, с которой пишет сегодня нормальная машинистка (а это ещё в конце 80-х годов составляло приблизительно 300 знаков в минуту; сегодня хорошая машинистка пишет, наверное, со скоростью 360-380 з/м). Правило раскладки очень простое: те буквы, которые мы употребляем на письме реже всего, расположены на периферии (и мы «берём» их мизинцами и безымянными пальцами), тогда как в центре сосредоточены самые часто используемые буквы алфавита (для которых мы задействуем указательные и средние пальцы; большим же набираем только пробел). Понятно, что наиболее и наименее употребительные буквы в разных языках оказываются разными — отсюда и разница в клавиатурных раскладках разноязычных пишущих машинок. Дискуссии о том, какие буквы считать более или менее употребительными, безусловно, возможны и, наверное, даже нужны, потому что клавиатурные раскладки не идеальны ни в одном языке мира, насколько мне известно. Но вы, я надеюсь, видите разницу между подобной дискуссией и тупым калькированием расположения букв иноязычной клавиатуры.
И добро бы ещё, пишущая машинка была сложна в освоении. Но ведь нет же! Для того, чтобы научиться печатать, не глядя в буквы, достаточно потратить несколько часов. А для того, чтобы овладеть иноязычной раскладкой, будучи уже на «ты» с родной машинкой, требуется от получаса до полудня работы.
Теперь по пунктам. Вот прямо из собственного двадцатипятилетнего опыта «слепой» печати.
1. Я могу печатать на русском или английском языках, глядя в стену, в потолок, на любимого, на кошку; я абсолютно свободно контролирую окружающее пространство во время работы за компьютером, потому что мой взгляд направлен не вниз, на кнопки, а прямо, в экран, и угол моего зрения, таким образом, оказывается очень широк. Более того. Если я ослепну и лишусь угла зрения вообще, я всё равно смогу продолжать писать (а специальная программа вычитки вслух поможет мне исправлять нечаянные опечатки). Мои руки стали моей второй парой глаз — кто ещё, кроме создателя пишущей машинки, хоть когда-нибудь в истории оказался способен сделать человечеству подобный подарок? У меня две пары глаз. Лишившись одной из них, я останусь зрячей. Возможно ли всё перечисленное при фонетической раскладке клавиатуры? Да, возможно. Возможно выучить расположение букв и приучить к нему пальцы. Но как вы увидите ниже, это окажется единственная возможность, оставшаяся от многих;
2. Я пишу в буквальном смысле со скоростью мысли. При фонетической раскладке клавиатуры я не смогу писать столь быстро, потому что у меня уже через пятнадцать минут печати окажутся дико перегружены оба мизинца и безымянных пальца;
3. Я пишу относительно опрятно, у меня мало опечаток и ошибок, а те, которые всё-таки попадаются, — следствие моей природной рассеянности или даже безграмотности в отдельных вопросах, но уж никак не вынужденной необходимости переводить взгляд с экрана на клавиатуру и обратно. В нормальном сосредоточенном состоянии я пишу ровно то, что хочу написать — ни буквой больше, ни буквой меньше. Смогу ли я писать так же опрятно при фонетической раскладке клавиатуры? Нет, потому что перегрузка пальцев немедленно рассредоточит моё внимание;
4. Мои пальцы всегда в осмысленном и свободном движении, у меня нет риска утратить навыки мелкой моторики, что было бы печально для головного мозга. Моя кисть не зажата, у меня нет этого синдрома, забыла, как он называется, который происходит от чрезмерного неестественного напряжения кисти и доводит руки до судорог, — кошмарный сон нынешних офисных работников. Мои пальцы выполняют абсолютно физиологичную работу, они выполняют её, повторяю, уже двадцать пять лет, и я никогда (то есть вообще ни разу) не испытывала дискомфорта при работе с клавиатурой, если, конечно, это уже знакомая мне клавиатура и я успела почувствовать пальцами такие её особенности, как расстояние между клавишами, их высоту и упругость, и тому подобные вещи. Я могу печатать без отрыва от компьютера сорок часов подряд (это не для красного словца, я специально засекала), и когда весь мой организм уже ломится от страшной усталости, пальцы продолжают танцевать, как ни в чём не бывало, а голова остаётся ясной и ум — быстрым и острым, будто я и не работала вовсе все эти сорок часов, а спала безмятежно. Я никогда не смогу проделать ничего подобного при фонетической раскладке клавиатуры, потому что см. выше: на мизинцы и безымянные пальцы придётся львиная доля работы, а они у человека к этому не приспособлены.
Итого. Фактически, пишущая машинка определённого языка — это инструмент тонкой индивидуальной настройки. И логично, и удобно, и практично, и экономично, и культурно — изучать инструмент и подстраиваться под его тонкую настройку самому, овладевая им, таким образом, по-настоящему и раскрывая его возможности в полной мере. Бездумно же ломать настройку под влиянием собственного невежества — это всё равно что уподобляться обезьяне.
Таким образом, если вы ленивы, глупы настолько, чтобы пренебречь всем перечисленным (даже не знаю, чего ради, но вдруг) или считаете, что освоить раскладку клавиатуры определённого языка могут только гении, то тогда, конечно, флаг вам в руки и драйвера в компьютер. Но имейте в виду, что это Вавилон и Содом с Гоморрой — дикость, варварство и мракобесие.
Ужасно то, что подобные вещи приходится объяснять в двадцать первом веке, когда, как мне давно мечталось, человечество уже должно бы осваивать профессиональную машинопись в рамках начальных классов средней школы.
И добро бы ещё, пишущая машинка была сложна в освоении. Но ведь нет же! Для того, чтобы научиться печатать, не глядя в буквы, достаточно потратить несколько часов. А для того, чтобы овладеть иноязычной раскладкой, будучи уже на «ты» с родной машинкой, требуется от получаса до полудня работы.
Теперь по пунктам. Вот прямо из собственного двадцатипятилетнего опыта «слепой» печати.
1. Я могу печатать на русском или английском языках, глядя в стену, в потолок, на любимого, на кошку; я абсолютно свободно контролирую окружающее пространство во время работы за компьютером, потому что мой взгляд направлен не вниз, на кнопки, а прямо, в экран, и угол моего зрения, таким образом, оказывается очень широк. Более того. Если я ослепну и лишусь угла зрения вообще, я всё равно смогу продолжать писать (а специальная программа вычитки вслух поможет мне исправлять нечаянные опечатки). Мои руки стали моей второй парой глаз — кто ещё, кроме создателя пишущей машинки, хоть когда-нибудь в истории оказался способен сделать человечеству подобный подарок? У меня две пары глаз. Лишившись одной из них, я останусь зрячей. Возможно ли всё перечисленное при фонетической раскладке клавиатуры? Да, возможно. Возможно выучить расположение букв и приучить к нему пальцы. Но как вы увидите ниже, это окажется единственная возможность, оставшаяся от многих;
2. Я пишу в буквальном смысле со скоростью мысли. При фонетической раскладке клавиатуры я не смогу писать столь быстро, потому что у меня уже через пятнадцать минут печати окажутся дико перегружены оба мизинца и безымянных пальца;
3. Я пишу относительно опрятно, у меня мало опечаток и ошибок, а те, которые всё-таки попадаются, — следствие моей природной рассеянности или даже безграмотности в отдельных вопросах, но уж никак не вынужденной необходимости переводить взгляд с экрана на клавиатуру и обратно. В нормальном сосредоточенном состоянии я пишу ровно то, что хочу написать — ни буквой больше, ни буквой меньше. Смогу ли я писать так же опрятно при фонетической раскладке клавиатуры? Нет, потому что перегрузка пальцев немедленно рассредоточит моё внимание;
4. Мои пальцы всегда в осмысленном и свободном движении, у меня нет риска утратить навыки мелкой моторики, что было бы печально для головного мозга. Моя кисть не зажата, у меня нет этого синдрома, забыла, как он называется, который происходит от чрезмерного неестественного напряжения кисти и доводит руки до судорог, — кошмарный сон нынешних офисных работников. Мои пальцы выполняют абсолютно физиологичную работу, они выполняют её, повторяю, уже двадцать пять лет, и я никогда (то есть вообще ни разу) не испытывала дискомфорта при работе с клавиатурой, если, конечно, это уже знакомая мне клавиатура и я успела почувствовать пальцами такие её особенности, как расстояние между клавишами, их высоту и упругость, и тому подобные вещи. Я могу печатать без отрыва от компьютера сорок часов подряд (это не для красного словца, я специально засекала), и когда весь мой организм уже ломится от страшной усталости, пальцы продолжают танцевать, как ни в чём не бывало, а голова остаётся ясной и ум — быстрым и острым, будто я и не работала вовсе все эти сорок часов, а спала безмятежно. Я никогда не смогу проделать ничего подобного при фонетической раскладке клавиатуры, потому что см. выше: на мизинцы и безымянные пальцы придётся львиная доля работы, а они у человека к этому не приспособлены.
Итого. Фактически, пишущая машинка определённого языка — это инструмент тонкой индивидуальной настройки. И логично, и удобно, и практично, и экономично, и культурно — изучать инструмент и подстраиваться под его тонкую настройку самому, овладевая им, таким образом, по-настоящему и раскрывая его возможности в полной мере. Бездумно же ломать настройку под влиянием собственного невежества — это всё равно что уподобляться обезьяне.
Таким образом, если вы ленивы, глупы настолько, чтобы пренебречь всем перечисленным (даже не знаю, чего ради, но вдруг) или считаете, что освоить раскладку клавиатуры определённого языка могут только гении, то тогда, конечно, флаг вам в руки и драйвера в компьютер. Но имейте в виду, что это Вавилон и Содом с Гоморрой — дикость, варварство и мракобесие.
Ужасно то, что подобные вещи приходится объяснять в двадцать первом веке, когда, как мне давно мечталось, человечество уже должно бы осваивать профессиональную машинопись в рамках начальных классов средней школы.
16 февраля 2012 г.
Скоролето
Дискутируя нынче о коллективном бессознательном с ingvar1990, сделали для примера Армагеддон. Получилось очень наглядно, потому что люди, начисто лишённые воли и даже ноги переставляющие лишь постольку, поскольку это угодно тому, кто ведёт их извне, вообще являют собой очень наглядную картину. Сторонники Антихриста были одеты в комбинезоны, наподобие латексных, только бронированные. Во что были одеты сторонники Христа, не знаю, не видела… что кагбэ намекает нам не то на ракурс моего наблюдения, не то на мой персональный косплей, не пойму, на что конкретно.
При этом все, как один, участники сражения были свято и непреложно уверены в том, что действуют: а) добровольно, б) осознанно. Более того, они даже гордились этим. Очевидных приказов им никто не отдавал (всё правильно, потому что для непосредственного ментального управления слова излишни), и они считали, что их слаженность и эффективность — результат их разумности и — sic! — контроля над бессознательным. Это меня не то, чтобы поражало, но забавляло и повергало в совершенно щенячий восторг. Люди такие люди…
Потом мы с оппонентом ещё пообсуждали созданную модель, потом я сформулировала кучу ценных и интересных вещей, а потом проснулась с воспалением тройничного нерва, и теперь челюсть у меня шире бутерброда не открывается, пичалька. Спина тоже болит, и сопли ручьём до кучи.
Оно-то, конечно, понять нетрудно: целое сражение, да ещё на склонах Мегиддо, да ещё в рамках научной дискуссии — это вам не у зомбоящика тусить. Акклиматизация опять же. Но как-то всё равно обидно. Нормальные люди с поля боя выходят либо целыми, либо ранеными, либо уж на худой конец контуженными, а я, как идиот, умудрилась тупо простудиться.
Предупреждая возможные вопросы: в Армагеддоне никто не победил, потому что цели победить другого у нас с оппонентом не было, мы исследовали механизмы коллективного бессознательного. Именно ради этого мы и моделировали различные коллизии в рамках битвы при горе Мегиддо. Почему именно там? Потому что именно туда оказалось возможным стремительно собрать максимальное количество народу.
Впрочем, непосредственные участникисражения эксперимента наверняка имеют собственное мнение на этот счёт, так что все, кого интересует результат не опыта, но драки, могут обратиться к ним. Вполне возможно, что у них там кто-то и победил, не знаю.
Потом мы с оппонентом ещё пообсуждали созданную модель, потом я сформулировала кучу ценных и интересных вещей, а потом проснулась с воспалением тройничного нерва, и теперь челюсть у меня шире бутерброда не открывается, пичалька. Спина тоже болит, и сопли ручьём до кучи.
Оно-то, конечно, понять нетрудно: целое сражение, да ещё на склонах Мегиддо, да ещё в рамках научной дискуссии — это вам не у зомбоящика тусить. Акклиматизация опять же. Но как-то всё равно обидно. Нормальные люди с поля боя выходят либо целыми, либо ранеными, либо уж на худой конец контуженными, а я, как идиот, умудрилась тупо простудиться.
Предупреждая возможные вопросы: в Армагеддоне никто не победил, потому что цели победить другого у нас с оппонентом не было, мы исследовали механизмы коллективного бессознательного. Именно ради этого мы и моделировали различные коллизии в рамках битвы при горе Мегиддо. Почему именно там? Потому что именно туда оказалось возможным стремительно собрать максимальное количество народу.
Впрочем, непосредственные участники
10 февраля 2012 г.
На минуточку
Когда-то давно, на заре интернета, многие из нас мечтали о том, как в скором времени за пару кликов мыши можно будет добраться до уцелевшего, например, фрагмента сочинения Анаксимандра.
И вот, настало это скорое время, и теперь за тысячу кликов мыши можно нарыть тысячу школьных рефератов, от которых ни школьникам мозгов, ни взрослым упоения, а одни только бабки компиляторам, да и на те ничего не купишь.
Ушла обратно в мир обычный. Здесь тоже нет Анаксимандра, но здесь к тому давно привыкли.
Ушла обратно в мир обычный. Здесь тоже нет Анаксимандра, но здесь к тому давно привыкли.
5 февраля 2012 г.
«7 лет в Тибете»
Сабж, 1997.
И вот, ну не знаю…
То есть, с одной стороны…
Да, мне не понравилась идеализация Тибета. Это мне не понравилось совершенно точно. Однако фильм не о том, что Тибет был хорош, а о том, что он был независимым государством, а Китай понаехал туда сеять разумное, доброе и вечное силой оружия, и чего он там понасеял, одним Гималаям известно. То есть идеализация тут как бы на суть не влияет, её можно, следовательно, проглотить, не жуя.
Кроме того, этот фильм о судьбе человека.
И вот, ну не знаю…
То есть, с одной стороны…
Да, мне не понравилась идеализация Тибета. Это мне не понравилось совершенно точно. Однако фильм не о том, что Тибет был хорош, а о том, что он был независимым государством, а Китай понаехал туда сеять разумное, доброе и вечное силой оружия, и чего он там понасеял, одним Гималаям известно. То есть идеализация тут как бы на суть не влияет, её можно, следовательно, проглотить, не жуя.
Кроме того, этот фильм о судьбе человека.
И вот… И мне не понравилось.
То есть мне по отдельности глаз там не резало ничего, а когда Тьюлис с Питтом, то есть, извиняюсь, их герои чуть не сорвались в пропасть в начале фильма, я вообще прямо так переживать начала, что даже эпизод до конца не досмотрела а выключила плеер и подумала ну нафиг не хочу не буду не стану смертинет. Потом уже вспомнила, что раз фильм про этих двух чуваков, значит, они в эту пропасть не сорвутся, и стала смотреть дальше (вначале, конечно, всё равно одним глазом только, потому что… но потом уже обоими).
И вот, переживая так практически в каждом напряжённом эпизоде, я совершенно не прониклась главным героем как человеком в целом. Мне было очень скучно, несмотря на то, что тревожно.
Вообще, я видела всего два фильма с Бредом Питтом в главной роли — «7 лет в Тибете» и «Трою». И если «Трою» я могу пересматривать бесконечно, то «7 лет в Тибете» не открою больше никогда, потому что… это удивительно, может быть, но там я не могу назвать героя Питта даже симпатичным. Он сексуально мною вообще не рассматривается, потому что всё его поведение — это поведение неполовозрелого человека. Он даже не отрок, он дитя. И тревожилась я за него как за ребёнка, и из-за этого же смертельно скучала всю дорогу.
Дело не в эмоциональном фоне, не в приоритетах героя и не в откровенно детском отношении к людям (хотя и то, и другое, и третье к образу добавляют, чего уж там). По сути, дело только в экспансивности. Герой Питта не стремится влиять от слова «совсем». У него нет ничего, то есть вообще ничего, чем он хотел бы поделиться и что хотел бы распространить, пусть даже в пределах собственной семьи. Да, он при этом очень восприимчив, и когда его спрашивают или просят о чём-то, он охотно рассказывает и помогает. Он обаятелен. Он хорош своей воистину детской добротой и отзывчивостью, и его сердце всегда щедро и открыто для людей.
Но где его ценности и принципы? Его личные ценности, которые он сам для себя определил и которым следует? Ведь даже мысль о возвращении в Австрию ему внушает далай-лама. Ему, вообще, всё внушает далай-лама, за исключением бахвальства. Да, где-то на каком-то этапе он начинает стыдиться своей родины за то, что она кого-то обижала. Но что взросло из этого стыда?
Да, он демонстрирует моральное превосходство в последнем эпизоде с министром-предателем. И?..
И вот, не интересно. Тысячи таких бегают вокруг, обаятельных, добрых, неглупых, стыдливых, морально превосходящих. Смотрю на них и не испытываю никакого возбуждения, потому что очень далека я от педофилии.
А мысль о том, что Китай был неправ, оккупировав Тибет, представляется мне просто чересчур несвежей и очевидной.
В результате получается, что фильм попросту ни о чём — ни поразмыслить, ни возбудиться, одни переживания и усталость.
Хотя внешнее, вообще, всё драматично и антично, и местами даже парадно.
То есть мне по отдельности глаз там не резало ничего, а когда Тьюлис с Питтом, то есть, извиняюсь, их герои чуть не сорвались в пропасть в начале фильма, я вообще прямо так переживать начала, что даже эпизод до конца не досмотрела а выключила плеер и подумала ну нафиг не хочу не буду не стану смертинет. Потом уже вспомнила, что раз фильм про этих двух чуваков, значит, они в эту пропасть не сорвутся, и стала смотреть дальше (вначале, конечно, всё равно одним глазом только, потому что… но потом уже обоими).
И вот, переживая так практически в каждом напряжённом эпизоде, я совершенно не прониклась главным героем как человеком в целом. Мне было очень скучно, несмотря на то, что тревожно.
Вообще, я видела всего два фильма с Бредом Питтом в главной роли — «7 лет в Тибете» и «Трою». И если «Трою» я могу пересматривать бесконечно, то «7 лет в Тибете» не открою больше никогда, потому что… это удивительно, может быть, но там я не могу назвать героя Питта даже симпатичным. Он сексуально мною вообще не рассматривается, потому что всё его поведение — это поведение неполовозрелого человека. Он даже не отрок, он дитя. И тревожилась я за него как за ребёнка, и из-за этого же смертельно скучала всю дорогу.
Дело не в эмоциональном фоне, не в приоритетах героя и не в откровенно детском отношении к людям (хотя и то, и другое, и третье к образу добавляют, чего уж там). По сути, дело только в экспансивности. Герой Питта не стремится влиять от слова «совсем». У него нет ничего, то есть вообще ничего, чем он хотел бы поделиться и что хотел бы распространить, пусть даже в пределах собственной семьи. Да, он при этом очень восприимчив, и когда его спрашивают или просят о чём-то, он охотно рассказывает и помогает. Он обаятелен. Он хорош своей воистину детской добротой и отзывчивостью, и его сердце всегда щедро и открыто для людей.
Но где его ценности и принципы? Его личные ценности, которые он сам для себя определил и которым следует? Ведь даже мысль о возвращении в Австрию ему внушает далай-лама. Ему, вообще, всё внушает далай-лама, за исключением бахвальства. Да, где-то на каком-то этапе он начинает стыдиться своей родины за то, что она кого-то обижала. Но что взросло из этого стыда?
Да, он демонстрирует моральное превосходство в последнем эпизоде с министром-предателем. И?..
И вот, не интересно. Тысячи таких бегают вокруг, обаятельных, добрых, неглупых, стыдливых, морально превосходящих. Смотрю на них и не испытываю никакого возбуждения, потому что очень далека я от педофилии.
А мысль о том, что Китай был неправ, оккупировав Тибет, представляется мне просто чересчур несвежей и очевидной.
В результате получается, что фильм попросту ни о чём — ни поразмыслить, ни возбудиться, одни переживания и усталость.
Хотя внешнее, вообще, всё драматично и антично, и местами даже парадно.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
