Про «создачу настроения» и бонусом прабыт

Сейчас наткнулась на очередной опус очередного будущего ВПЗРа. Увидела классический пример графомани, решила его разобрать — это будет полезно тем, чьё чутьё не настолько натренировано, чтобы избегать безвкусицы автоматически.

Вначале приведу схему вышеупомянутой графомани:

Внутреннее переживание героя отражается на его физиологии или обычных возможностях/способностях в контексте повседневных занятий. Наличествует бытовая обстановка в виде привычных одушевлённых или неодушевлённых объектов, которые банальным образом воздействуют на его органы чувств (чаще всего отвлекают или привлекают внимание звуки).

Например:

«Лёлик просидел над учебником минут пятнадцать, но сосредоточиться так и не смог. В ванной тихо капала из крана вода. Возился в своей клетке попугай».

Вот если после этого Лёлик не повернётся к попугаю и не спросит у того: «Ты любишь дождь?» (или хотя бы не насыплет ему зерна, объяснив это — пусть даже идиотски — тем, что если в ванной неисправен кран, значит, надо больше жрать) — это будет графомань.

Например:

«Лёлик посмотрел за окно, вздохнул и снова принялся читать: “В начале XIX века историческая обстановка…”».

Чем руководствуется автор, когда пишет всё это говно (а это говно, да)? Автор руководствуется желанием передать эмоциональное состояние Лёлика. Лёлику, допустим, муторно, тошно, у него IQ — «ну, ничего, не расстраивайся», национальность — эльф, папа — мент, а сексуальная ориентация — козёл. С таким набором, конечно, не до смеху, оттого-то Лёлику и грустно. Понятно так же, что если сюда добавить два балла по физике и проёбанный мобильник, сумма скорбей увеличится прямо пропорционально чувствительности жопы, и всё это надо как-то передать.

И вот, автор, не мудрствуя лукаво, начинает «создавать настроение». И я хочу взять табуретку и стукнуть его по башке, потому что подобным образом если что и можно создать, то только собственную дурную репутацию.

Как этого говна избежать?

Прежде всего, надо иметь в виду, что описание процесса хорошо только в двух случаях:

1. Если оно является самоцелью. Например, вы пишете книгу о суровых солдатских буднях и, в частности, рассказываете о том, как чистят ружья. Вы на чистке ружей собаку съели, вам эта тема интересна, к тому же чистку ружья можно изящно обыграть (предположим. Но даже если и нельзя, а объём произведения позволяет, тогда как процесс вам действительно хорошо знаком и к тому же интересен, то всё равно ненаказуемо). Вот, например, если Мелвилла взять, так у него весь «Моби Дик» — вообще одно сплошное описание процесса. Выкинуть процесс — останется главы четыре от силы, однако никаких претензий это не вызывает;

2. Если во время процесса происходит событие, значимое для сюжета или развития образа героя.

Всё. Если описание процесса не является самоцелью и если во время этого процесса не происходит ничего из ряда вон выходящего, вы немедленно должны задаться вопросом: зачем вам понадобилось описывать этот процесс? Кстати, возможно, сделаю для кого-то открытие: описание не обязано быть пространным, оно может состоять из одного-единственного предложения.

Итак (возвращаемся к Лёлику), на кой хрен автор вообще усадил своего героя за учебник истории и заставил слушать, как капает вода и вошкается попугай? Герой найдёт в этом учебнике облигацию космического займа? Попугай сделает нетривиально ориентированному эльфу предложение? Вода затопит соседей, и вечером Лёлик не получит по жопе, потому что папа получит по жопе сам? (Кстати, в этом случае, если повесть таки про Лёлика, а не про его папу, этот эпизод, в свою очередь, тоже должен иметь значимые последствия.)

Аналогично: зачем Лёлик читает про начало XIX века? Это как-то отразится на дальнейшем повествовании?

На самом деле, о похожей проблеме я писала в лекции, посвящённой презентации образа. Помните, там речь шла о чрезмерной детализации? Так вот, здесь те же яйца, только в профиль: автор стремится передать внутреннее состояние героя посредством описания бытового процесса. Хуёвое решение, потому что ничего нового он не напишет, зато убедительно распишется в собственном бессилии оперировать терминами состояния как такового.

Ну, и чтоб два раза не вставать, прабыт.

Быт — это очень опасная ловушка, в которую так и норовит загреметь любой литературный новичок. Он думает, что в литературе быт служит для заполнения объёма, особенно в начале произведения или его части, или главы. Авотхуй. На самом деле тривиальные вещи суть самые сложные для изображения (именно поэтому, кстати, этюды и пишутся о тривиальном). Заполнять ими объём будет только тот, кто либо очень мало пишет (по неопытности), либо не умеет (не хочет) анализировать написанное (по глупости или по принципу «и так сойдёт»).

Во-первых, бытовые сцены всегда снижают динамику, это аксиома.

Во-вторых, это всегда нагромождение штампов, от которых не уйти, как ни изгаляйся.

В-третьих, существует золотое правило: не можешь собраться с мыслями сразу — начни писать, а потом выкини первые один-три абзаца. Для большинства это правило вообще должно стать железным и незыблемым, ящитаю, потому что самое золотое правило: не пиши до тех пор, пока не отыщешь единственно верное слово, — большинство всё равно не соблюдает.