Чили: день второй

Вот черта среднестатистического чилийца, которую сложно понять среднестатистическому русскому, — естественный повседневный патриотизм. Мы, русские, в массе начинаем любить свою страну, только когда стране начинает угрожать кто-то посторонний или когда оказываемся от неё далеко. Большинство из нас не ассоциирует себя со своей страной. Если спросить русского, кто он, он ответит: «Я человек» (реже — «Я мужчина» или «Я женщина»).

Для чилийца такое отношение к родине немыслимо. Оно тем более немыслимо, что свою родину чилийцы получили не естественным путём, а обрели в боях и сотворили самостоятельно: тот народ, который оформился в Чили к началу XIX века, уже ни де-юре, ни де-факто не мог называть себя наследником индейцев. Это были в основной своей массе метисы — потомки, с одной стороны, да, конечно же, индейцев разных племён, но с другой — европейцев, в основном испанцев и басков. И вот эти метисы жили, по сути, в испанской колонии, у которой, вроде как, была богатая история, но в то же время не было никакой истории вообще, поскольку она ни единого дня не существовала как самостоятельное государство.

Фактически, Чили писала свою историю с чистого листа, и началась эта история с того, что в 1818 году у народа без роду и племени (или, точнее, из сотен родов и племён, что, по сути, одно и то же) вдруг появилось то, чего прежде никогда не бывало — настоящая единая родина. Независимое государство, которое можно формировать без оглядки на традиции, а повинуясь единственно лишь собственному желанию.



Устремлённость в будущее сразу оказалась основой взаимоотношений чилийца со своим государством. Эту устремлённость чилиец сохранил по сей день. Он с Чили ежечасно, ежесекундно, даже когда спит. И если спросить чилийца, кто он, он ответит: «Я чилиец».

Чилиец живо интересуется тем, что происходит в его стране и по мере возможности старается влиять на происходящее. Он очень дисциплинированно ходит на выборы и голосует. Он вполне хулигански протестует, если видит, что попраны права, закон и справедливость. Он не любит бить морды, но при необходимости будет и стрелять. Он активно поддерживает своего кандидата — на митингах, собраниях, концертах, пикетах и в прочих массовках. Он знает, что даже один голос может сыграть решающую роль. Пиночет со своей диктатурой был исключением из правила, правило же в Чили таково, что явного и очевидного перевеса у каких-либо партий не наблюдается, выборы можно выиграть или проиграть буквально из-за каких-то единичных процентов. Так, в частности, дважды, не то трижды проиграл и однажды победил на президентских выборах Сальвадор Альенде (устав проигрывать, он даже сочинил себе шуточную эпитафию: «Здесь покоится будущий президент»).

Предвыборные баталии и вообще политические дебаты в Чили нешуточные, порой и с жертвами, и с прочей кровищей. Терроризм чилийцам тоже знаком, причём как «правый», так и «левый». Общего принципа демократии и социальной активности — прямых следствий естественного повседневного патриотизма — всё это, однако, не отменяет. Чилиец — это сначала чилиец, а уже потом человек, мужчина, женщина, коммунист, католик, президент и кто угодно дальше.

Чилиец, представляющий свою страну, — это светящийся изнутри сгусток счастья и гордости. Для него ответственность за Чили — честь. Если вы видели чилийских футболистов, вы поймёте, о чём я, а если нет, то посмотрите при случае.

А вот теперь представьте себе, что такого человека лишают родины.



За годы диктатуры Пиночета изгнанниками стали тысячи чилийцев, и это было самое страшное время как для них самих, так и для тех, кто остался на родине. Анхель Парра, когда писал свой романс, говорил далеко не о себе одном, хотя и переживал сугубо собственные эмоции. Просто всё то же самое переживали и остальные чилийцы — и в самой Чили, в разлуке с изгнанными и казнёнными близкими, и по всей Латинской Америке, и в Европе… «Со мною скорбь о том, что больше не со мною» — это обо всех, для кого выражение «patria o muerte» приобрело в то время новое издевательское звучание — «patria es muerte» — «родина — это смерть».

Неудивительно, что Пиночет оказался у власти при мощной иностранной поддержке. Та политика, которую он проводил, ни в коем случае не может быть истолкована как национальная политика, и победить Альенде в честной политической борьбе у него не было никаких шансов. Для Чили время его правления стало временем глубочайшего национального унижения и попрания базовых принципов государственности.

Продолжение сле…