Кстати, господа графоманы и к ним приравненные (есть тут такие ещё?), вот, то, что случилось с «Игроком» Rakugan, — это целиком и полностью следствие сакрализации писательской лаборатории в частности и таланта в целом.
Это следствие набора штампов: «герои приходят», «текст живёт», «талант — это свыше» — и тому подобных не менее пафосных, включая разновсяческие попытки разделить человека и его талант. Сюда же примыкают и «писательство — это тяжкий крест» и «писатель — авторучка своих персонажей» — очень романтично потому что существует целая толпа народу, которых хлебом не корми, дай почувствовать себя чьими-нибудь слугами, жрецами или просто тяжко умученными, желательно Провидением. Очень удобная индульгенция: можно не отвечать ни за что абсолютно, потому что, сами понимаете, с мучеников и подчинённых спросу никакого.
Это следствие набора штампов: «герои приходят», «текст живёт», «талант — это свыше» — и тому подобных не менее пафосных, включая разновсяческие попытки разделить человека и его талант. Сюда же примыкают и «писательство — это тяжкий крест» и «писатель — авторучка своих персонажей» — очень романтично потому что существует целая толпа народу, которых хлебом не корми, дай почувствовать себя чьими-нибудь слугами, жрецами или просто тяжко умученными, желательно Провидением. Очень удобная индульгенция: можно не отвечать ни за что абсолютно, потому что, сами понимаете, с мучеников и подчинённых спросу никакого.
Нас всю жизнь приучают мыслить о творчестве в категориях сакрального, начиная с самого слова «талант», которое вообще прямо апеллирует к библии, и заканчивая «откровениями» разношёрстных писателей разной степени экзальтированности (которые, когда затевают что-либо «анализировать», становятся, как правило, воплощением поговорки «Не умеешь — не берись»). И с детства же нас приучают не размышлять над сакральным, не задумываться о его природе и не овладевать им. В результате человек не учится работать со своим талантом, а отдаёт его на откуп подсознанию. Что из этого получается… ну, вы в курсе.
Так вот, всю эту вакханалию пора прекращать. В связи с этим я решила кратко изложить, как протекает процесс работы писателя (благо, это многих интересует). Вот именно так, как я расскажу ниже, и пишет если не сто процентов, то уж точно подавляющая часть всех писателей. Времена, когда микробы считались демонами, давно прошли, и надо наконец уже научиться говорить о творчестве как о нормальном рабочем процессе, не проще и не тяжелее любого другого.
Итак, сначала человек рождает либо идею (одну или несколько), либо образ (один или несколько), либо вектор развития событий (опять же один или несколько), либо всё сразу. Это первый этап. Рождает сам человек — это важно. Забудьте слово «приходит» (особенно во множественном числе, особенно применительно к героям), мы тут не травку покурить собрались, и приходов у нас нет. Ничего другого, кроме себя самих, мы не знаем и знать не можем, и поэтому всё, что к нам «приходит» — это мы же сами, только в разных ипостасях.
Некоторое время эти идеи, образы и векторы крутятся в голове человека туда-сюда и рассматриваются в разных ракурсах. Это второй этап, на этом этапе оценивается перспективность рождённого. Подавляющая часть не проходит селекцию и убивается без жалости и сострадания. Часть поменьше — та, которая бестолкова сама по себе, но может послужить чему-либо более интересному — засовывается в концлагерь, где и сидит под охраной собак и не рыпается до востребования. Часто дохнет своей смертью от истощения, и никто о том не плачет. А потому что вагон этих идей, образов и векторов ещё будет, на самом деле, так что процентов девяносто уходит в топку, а ещё процентов восемь — за решётку. Цинично, да. Вот и весь сказ о «свыше», кстати. И заодно о том, чего «хотят» герои.
На третьем этапе то, что выжило, оформляется как концепция будущего произведения. Тут писатель уже знает, что именно он будет писать: роман, повесть, рассказ, поэму, стихотворение, комедию в пяти актах и т.д. — и какой характер будет у задуманного сочинения (мелодраматический, исторический, приключенческий, фантастический — список продолжить, нужное подчеркнуть).
Иногда первый-второй и третий этапы меняются местами: сначала появляется желание написать, предположим, космооперу, а затем рождается и отбирается всё остальное. Это не меняет сути. Иногда первый, второй и третий этап даже в сумме укладываются в одну секунду. Это тоже частности. У графоманов, кстати, обычно так и происходит: первое пришедшее на ум безо всякой селекции отправляется в разработку (видимо, из соображений гуманности. А может, и от жадности. А может, и по бедности, когда и выбирать-то особо не из чего). Потом эти люди очень удивляются, отчего это у них всё такое в лучшем случае никакое?
Четвёртый этап — это оценка необходимого набора информации для создания произведения. Пишутся эскизы, наброски, этюды и прочая шняга: писатель думает, как раскроет одну тему, другую, пятнадцатую и что для этого понадобится. В процессе выясняется, что ему, к примеру, надо съездить в Париж вспомнить атмосферу города или подучить сопромат, или перечитать Юнга — по-разному бывает, разные задачи потому что. На этом же этапе достраиваются недостающие фрагменты структуры: образы, сюжетные линии, смысловые ряды, тезисы к полемике с предшественниками и т.п. На этом же этапе выбирается система символов записи aka язык, если этого ещё не сделано на одном из предыдущих этапов.
Пятый этап — это структурирование произведения, разработка его композиции. Этот этап обязателен, потому что с этого начинается собственно работа над текстом, и он включает в себя не только (и даже не столько) составление плана, который многим попросту не нужен, сколько именно разработку системы: расстановку акцентов, распределение семантической, идеологической, сюжетной и т.п. нагрузок. Почему план необязателен? Впоследствии даже тщательно составленный план будет меняться прямо по ходу дела, так как именно по ходу дела будут рождаться самые интересные мысли — это нормально, это следствие вовлечённости в процесс, когда механизм импровизации уже запущен и работает на писателя. Пренебрегать этими находками нельзя, потому что они и впрямь бывают чрезвычайно ценными, так что план, если он вообще есть, должен быть максимально гибким и «доброжелательным» к автору. А вот представление о структуре, напротив, нужно иметь как можно более чёткое.
На шестом этапе мы пишем текст, пользуясь накопленным материалом: впечатлениями, знаниями, черновиками и прочими таблицами — и ориентируясь на задуманную композицию произведения. Кто-то пишет последовательно, от начала к концу, кто-то кусками, кто-то от общего к частному (вначале набрасывает контуры, после чего начинает детализировать), а кто-то от частного к общему (компонуя из деталей картину) — это всё индивидуальные методы, и это не суть важно.
Иногда четвёртый, пятый и шестой этапы протекают параллельно или почти параллельно. У графоманов четвёртый этап, как правило, наличествует в самом лучшем случае в виде консультаций по интересующим вопросам, а пятый отсутствует в принципе — у всех, без исключения (некоторые, правда, пишут план произведения, но это не есть работа над структурой, это только её часть).
Наконец, седьмой этап — это многократная вычитка и правка, порой самая кардинальная.
Всё. Ничего мистического, божественного и вообще не от мира сего нет в помине. Придумали — собрали данные — обработали — записали — исправили.
Всё то же самое делает любой программист ежедневно. Только он работает с другой системой символов.
Я очень надеюсь, что эта небольшая справка хоть в малой степени поспособствует десакрализации того, что не должно считаться таинством, и демифологизации того, что не должно превращаться в миф.
Так вот, всю эту вакханалию пора прекращать. В связи с этим я решила кратко изложить, как протекает процесс работы писателя (благо, это многих интересует). Вот именно так, как я расскажу ниже, и пишет если не сто процентов, то уж точно подавляющая часть всех писателей. Времена, когда микробы считались демонами, давно прошли, и надо наконец уже научиться говорить о творчестве как о нормальном рабочем процессе, не проще и не тяжелее любого другого.
Итак, сначала человек рождает либо идею (одну или несколько), либо образ (один или несколько), либо вектор развития событий (опять же один или несколько), либо всё сразу. Это первый этап. Рождает сам человек — это важно. Забудьте слово «приходит» (особенно во множественном числе, особенно применительно к героям), мы тут не травку покурить собрались, и приходов у нас нет. Ничего другого, кроме себя самих, мы не знаем и знать не можем, и поэтому всё, что к нам «приходит» — это мы же сами, только в разных ипостасях.
Некоторое время эти идеи, образы и векторы крутятся в голове человека туда-сюда и рассматриваются в разных ракурсах. Это второй этап, на этом этапе оценивается перспективность рождённого. Подавляющая часть не проходит селекцию и убивается без жалости и сострадания. Часть поменьше — та, которая бестолкова сама по себе, но может послужить чему-либо более интересному — засовывается в концлагерь, где и сидит под охраной собак и не рыпается до востребования. Часто дохнет своей смертью от истощения, и никто о том не плачет. А потому что вагон этих идей, образов и векторов ещё будет, на самом деле, так что процентов девяносто уходит в топку, а ещё процентов восемь — за решётку. Цинично, да. Вот и весь сказ о «свыше», кстати. И заодно о том, чего «хотят» герои.
На третьем этапе то, что выжило, оформляется как концепция будущего произведения. Тут писатель уже знает, что именно он будет писать: роман, повесть, рассказ, поэму, стихотворение, комедию в пяти актах и т.д. — и какой характер будет у задуманного сочинения (мелодраматический, исторический, приключенческий, фантастический — список продолжить, нужное подчеркнуть).
Иногда первый-второй и третий этапы меняются местами: сначала появляется желание написать, предположим, космооперу, а затем рождается и отбирается всё остальное. Это не меняет сути. Иногда первый, второй и третий этап даже в сумме укладываются в одну секунду. Это тоже частности. У графоманов, кстати, обычно так и происходит: первое пришедшее на ум безо всякой селекции отправляется в разработку (видимо, из соображений гуманности. А может, и от жадности. А может, и по бедности, когда и выбирать-то особо не из чего). Потом эти люди очень удивляются, отчего это у них всё такое в лучшем случае никакое?
Четвёртый этап — это оценка необходимого набора информации для создания произведения. Пишутся эскизы, наброски, этюды и прочая шняга: писатель думает, как раскроет одну тему, другую, пятнадцатую и что для этого понадобится. В процессе выясняется, что ему, к примеру, надо съездить в Париж вспомнить атмосферу города или подучить сопромат, или перечитать Юнга — по-разному бывает, разные задачи потому что. На этом же этапе достраиваются недостающие фрагменты структуры: образы, сюжетные линии, смысловые ряды, тезисы к полемике с предшественниками и т.п. На этом же этапе выбирается система символов записи aka язык, если этого ещё не сделано на одном из предыдущих этапов.
Пятый этап — это структурирование произведения, разработка его композиции. Этот этап обязателен, потому что с этого начинается собственно работа над текстом, и он включает в себя не только (и даже не столько) составление плана, который многим попросту не нужен, сколько именно разработку системы: расстановку акцентов, распределение семантической, идеологической, сюжетной и т.п. нагрузок. Почему план необязателен? Впоследствии даже тщательно составленный план будет меняться прямо по ходу дела, так как именно по ходу дела будут рождаться самые интересные мысли — это нормально, это следствие вовлечённости в процесс, когда механизм импровизации уже запущен и работает на писателя. Пренебрегать этими находками нельзя, потому что они и впрямь бывают чрезвычайно ценными, так что план, если он вообще есть, должен быть максимально гибким и «доброжелательным» к автору. А вот представление о структуре, напротив, нужно иметь как можно более чёткое.
На шестом этапе мы пишем текст, пользуясь накопленным материалом: впечатлениями, знаниями, черновиками и прочими таблицами — и ориентируясь на задуманную композицию произведения. Кто-то пишет последовательно, от начала к концу, кто-то кусками, кто-то от общего к частному (вначале набрасывает контуры, после чего начинает детализировать), а кто-то от частного к общему (компонуя из деталей картину) — это всё индивидуальные методы, и это не суть важно.
Иногда четвёртый, пятый и шестой этапы протекают параллельно или почти параллельно. У графоманов четвёртый этап, как правило, наличествует в самом лучшем случае в виде консультаций по интересующим вопросам, а пятый отсутствует в принципе — у всех, без исключения (некоторые, правда, пишут план произведения, но это не есть работа над структурой, это только её часть).
Наконец, седьмой этап — это многократная вычитка и правка, порой самая кардинальная.
Всё. Ничего мистического, божественного и вообще не от мира сего нет в помине. Придумали — собрали данные — обработали — записали — исправили.
Всё то же самое делает любой программист ежедневно. Только он работает с другой системой символов.
Я очень надеюсь, что эта небольшая справка хоть в малой степени поспособствует десакрализации того, что не должно считаться таинством, и демифологизации того, что не должно превращаться в миф.
9 комментариев:
Мне кажется, Вы слишком категоричны :)
У меня в романе было два момента, которые сильно изменили дальнейшее развитие сюжета. Точнее, даже не столько сюжета - канва у меня была задана изначально, т.к. это исторический роман, и заранее известны какие-то события или легенды, которые, скажем, я принимаю за бывшие (ученые к ним относятся по-разному, но это не суть важно), что они происходили так-то и так-то, а мне надо было больше не события придумывать, а описать, почему и как все дошли до жизни такой.
Первый момент касался одного героя, у которого по ходу дела возникло, скажем так, любовное увлечение. На самом деле изначально этот герой задумывался вообще презирающим все эти дела, но в процессе оказалось всё не совсем так; правда, я сначала "честно" пыталась не допустить развития событий по самому тяжелому варианту (все пали итп), но они меня буквально "не послушались"!
Т.е. мне кажется, может быть так, что герои начинают "вести" за собой автора, но это не тогда, когда автор что-то напахал и в итоге не знает, чем объяснить такую лажу (и начинает говорить, что "герои не захотели"), а когда получаются характеры, которые не могут действовать так, как автор от них поначалу хотел.
Вот, а потом, поскольку этот герой оказался на самом деле не таким, каким я его поначалу вообрежала, то это сильно повлияла на дальнейшие отношения героев и сам сюжет в целом.
Я когда-то публиковала отрывки романа в одном журнале, а в конечном итоге мне пришлось практически все их выбросить, потому что всё оказалось или не совсем так, или совсем не так.
А второй момент был связан с развитием отношений двух других героев. Я уже написала больше половины романа и был уверена, что закончу эту линию определенным образом, а она вдруг стала понемногу меняться, меняться, и в итоге получилось совсем не то, о чем я думала. Я с одной стороны, даже удивилась, а с другой - поняла, что всё очень логично, иначе даже и не могло быть у этих героев. Но при этом ощущение действительно такое, что я хотела одного, а они - не захотели.
Правда, я это называю немного иначе: поскольку большинство моих героев - реальные лица, то это процесс выяснения того, как всё было на самом деле :) Это даже чем-то похоже на науку: ученый может в начале исследования иметь какие-то одни теории, а в конце, изучив материал, приходит к другим.
Я понимаю, что Вы, ругая любителей ссылаться на хотение героев или "озарение", имеете в виду другое; но сама эта формулировка, по-моему, все же имеет право на существование :)
Э-э... понимаете, нередко бывает так, что логика характера персонажа требует от автора пересмотреть свои взгляды на то, "что человек может, а чего он не может". В соответствии с результатами этой ревизии меняются по ходу дела и некоторые сюжетные, и даже некоторые смысловые планы произведения, не говоря уже обо всех побочных -- это нормально, хоть и отнимает уйму времени.
Но это не "герой ведёт", а это автор вдумался в логику характера и понял, что его изначальное представление о возможностях героя было не вполне корректным.
Это, повторю, нормально, и, как вы сами совершенно верно описываете, это приводит к возникновение целой кучи едва ли не со всех сторон готового материала, который, тем не менее, не входит в окончательную редакцию. Но называть это "непослушанием" героев я бы не стала уже хотя бы для того, чтобы "не вводить во искушение малых сих" и не соблазнять их лёгкими отговорками. Тем более, что это и по сути-то не непослушание, а всегда в том или ином виде стремление автора и на ёлку влезть, и не ободраться. В вашем случае, например, налицо конфликт между "правильностью" абстрактной морали и логикой конкретного характера (это я про первый пример; а второй -- в чистом виде та самая импровизация, о которой я писала в исходном постинге).
Просто все эти "я хотел, а герои решили иначе", "герой ведёт" и т.п. суть образные описания процессов, происходящих в голове самого писателя. Они, конечно, романтичны, поэтичны и придают процессу таинственную окраску, что в некоторых случаях может послужить дополнительной мотивацией к работе. Но проблема в том, что в связи с затасканностью этих выражений утратилась их художественная природа, и сегодня они читаются и употребляются в буквальном смысле. А это, в свою очередь, приводит сами понимаете к чему.
На самом деле я даже это называю для себя не "герои не слушаются", а "считывание реальности": я-то могла думать поначалу одно одно, а оказалось, что на самом деле всё было не так. Ведь я пишу про реально существовавших лиц. "Не слушаются" - это, скорее, шутка такая :)
Скажите, а что вы посоветовали бы почитать про структуру и композицию произведения?
to Кассия Сенина
Ну, исторический материал, конечно, специфичнее прочих, однако же есть такие интересные штуки, как темы и акценты. :) Они определяют, скажем так, вектор "выясненной" части бытия. В результате двое людей могут писать на одном и том же историческом материале об одних и тех же героях, при этом одинаково добросовестно относиться к работе, однако же по-разному расставлять акценты, и в результате у них получатся совершенно разные характеры одного и того же лица. Так, например, какого-нибудь военачальника можно показать преимущественно как гениального стратега или отважного воина, оставив остальное где-нибудь за рамками повествования, а можно сместить акцент и, не распространяясь много о его полководческих талантах, углубиться в психологию -- тогда перед нами предстанет, к примеру, довольно жестокий, алчный и во многом беспринципный человек с кучей психических отклонений и, может, даже какой-нибудь серьёзной патологией, заставлявшей его убивать своих наложниц по штуке за ночь. И в том, и в другом случае ни вранья, ни погрешности против исторического факта может и не быть. Но образы мы получим разные.
Теперь добавьте к этому точку зрения автора. Возьмём простейший случай -- оценку: один автор оценивает своего героя с точки зрения его личности, индивидуальности, а другой -- с точки зрения соответствия или несоотвествия каким-нибудь идеалам, которые, например, для автора самоценны. Казалось бы, ничего такого, однако способ авторской оценки героя неизбежно повлияет на способ презентации этого самого героя читателю и опять-таки определит объём и характер информации, оставшейся за рамками повествования, что, в свою очередь, скажется уже на характере самого героя (хотя вранья против исторического факта и логики поступков ни в том, ни в другом случае может не быть).
Это я к чему? Это я к тому, что "как всё было" -- понятие тоже не в полне корректное (хотя и вполне пригодное, я считю, для бытовых, личных нужд, когда надо кратко описать текущий рабочий момент, например). Этим же понятием, между прочим, напропалую пользовался всё тот же Толкиен, который даже подчёркивал, что он не выдумывает, а выясняет, как всё было. Что характерно, он писал, действительно, ориентируясь на логику и метафизику им же самим придуманного мира, так что в этом смысле не сильно отличался от сочинителя исторических романов. :)
Это я не к тому, что вы не правы, употребляя термин "считывание реальности". Насколько я успела заметить, вы этим выражением заменяете громоздкий оборот "разобраться в логике характера и ею определить дальнейшее поведение героя". Так что это я скорее для тех, кто будет читать дискуссию -- просто чтоб не забывали, откуда растут терминологические ноги и почему нельзя понимать образные выражения в буквальном смысле.
to blades_of_grass
Лотман, "Структура художественного текста". Там же должна быть и библиография -- как минимум в сносках.
Но это первое, что приходит на ум, а я сейчас ещё посмотрю. По-моему, что-то должно быть ещё в сети.
Спасибо, думаю, начать с Лотмана - не самое худшее, что может случиться с поверхностно образованным графоманом :)
А то у меня вдруг с дюжину рассказов образовали в воображении единую историю. Вот теперь думаю на кошках тренироваться.
to blades_of_grass
Ага, если на кошках, тогда ещё вот: "Формы времени и хронотопа" Бахтина. Это не совсем "про стуктуру и композицию", но это про то, от чего неизбежно будет зависеть структура. И это в любом случае то, что вам пригодится для разработки связей между уже готовыми элементами будущей единой истории.
И пока, увы, всё. Но я периодически рою сеть на предмет литературоведческих работ, и буду иметь в виду, что есть заказ на работы по структуре. :)
ЗЫ. А Лотман удивительно сочен и доходчив, так что это не "не худшее", а, фактически, именно то, что надо.
Да, про Лотмана я понял - хотя не могу сказать, что я читал что-то большее, чем обширные цитаты из его работ, но его место в литературоведении и т.д. представляю. Это была неудачная шутка :)
Отправить комментарий