Унылое говно — это сугубо политическое изобретение, оно родилось, наверное, ещё во время инквизиционных костров, кабы не раньше. То, что в блогах частенько встречается, — это не УГ, а так, суррогат УГ. Собственно УГ вот, например, — «Нюрнбергский эпилог» А.И. Полторака. Советское говно высококачественного уныния. Мне это, честно скажу, очень неприятно, потому что я люблю страну, в которой родилась, и у меня есть версия, что она померла во многом вот из-за такого унылого говна. Поэтому всякий раз, как я сталкиваюсь с подобным говном, мне хочется его порвать в клочки (мне представляется несправедливым, что оно угробило страну, а само живёт).
О чём эта книга, я сказать затрудняюсь. О собственно процессе там мало, поэтому, наверное, главная её идея заключается в том, сколько слов знает и сколько эпитетов может употребить автор. С этой точки зрения книга, впрочем, не особо удалась: слов автор знает ровно столько, сколько в среднем каждый грамотный, а эпитетами жонглирует отнюдь не мастерски (у Шестакова, во всяком случае, куда лучше получается, хоть и на другие темы). Так что служить она, наверное, может только иллюстрацией к тезису «Если свой, значит, разведчик, а если чужой, то шпион»: большая её часть посвящена уверениям в том, сколь лицемерны и лживы были подсудимые, сколь невыгодная позиция была у их адвокатов и сколь добродетельны были члены Трибунала. Я говорю «уверениям», а не «рассказу», потому что Полторак приводит очень мало конкретных примеров, а те, которые приводит, либо касаются вещей посторонних (вроде технических подробностей работы переводчиков), либо оставляют впечатление недосказанности: всё время появляются вопросы, на которые невозможно найти ответ.
Так, например, в главе «Кальтенбруннер посылает в нокаут Кальтенбруннера» фигурирует упоминание о «кровавой авантюре», имевшей «закодированное название: “Вольке А-1” (“Облако А-1”)». Суть её заключалась в том, чтобы
Об этом плане суду стало известно… нет, не из приказа за соответствующей подписью, а из письменных свидетельских показаний Бертуса Гердеса, «бывшего гауштабсамтлейтера при гаулейтере Мюнхена Гислере»:
Впору задаться вопросом, где та директива, тот приказ и тот йад. Однако Полторак этими мелочами отнюдь не обеспокоен. Он пишет о торжестве Нюрнбергского трибунала и в доказательство этого торжества приводит следующий документ:
Теперь в дополнение к вопросам о документах и йаде появляется вопрос о конкретном характере «мероприятий, направленных против евреев» и о контексте, в котором следует рассматривать отправленную Кальтенбруннером радиограмму (то есть об обстоятельствах, предшествовавших этой радиограмме). Впрочем, у кого появляется, а у кого и нет. Естественно, у тех, кто не задаёт себе первого вопроса, второго тоже не возникает.
И вот такое там всё.
Ещё, я так поняла, книга написана для смеху:
Тут такая тонкость… Этот «известный юридический принцип» называется презумпцией невиновности, и Нюрнбергский трибунал несколько раз открытым текстом отказался от него прямо непосредственно в своём Уставе, вначале сообщив в заголовке, что он будет судить преступников, а не преступления, а затем утвердив статьёй 19 отмену доказательного принципа судопроизводства:
Там ещё, вдогонку к 19-й статье, есть очень любопытная статья 20:
Эта статья, фактически, означает, что любое доказательство может быть отклонено Трибуналом негласно и кулуарно, а также без объяснения причин.
А ещё там имеется статья 21, где, в частности, сказано:
В общем, фраза Полторака про применение «известного юридического принципа» — это был юмор, если кто не понял.
Кстати, о реализации одного из аспектов «известного юридического принципа», сиречь об адвокатах. «Наш человек за границей» очень старается не допускать прямых оскорблений в адрес защитников подсудимых, однако и здесь у него получается, что, обвинители и судьи на Нюрнбергском процессе были «терпимы» и «щепетильны», а адвокаты «изощрённы в приёмах» и искушённы в «диверсиях». Под конец же разговор об адвокатах приобретает вовсе уж нездоровый характер:
Средневековье на марше: защита ведьмы приравнивается к защите наведённой ею порчи. И тут проблема явно не в конкретном Полтораке. Если человек с такими пещерными установками входит секретарём в официальную делегацию государства, впору восплакать не о секретаре, а о государстве.
Так же обращает на себя внимание упорное игнорирование факта американской ядерной агрессии в отношении Японии. О ядерной угрозе на страницах книги поминается дважды, второй же раз — в очень интересном ключе:
Если обратить внимание на датировку Устава Нюрнбергского трибунала, можно заметить, что к тому времени американцы уже вполне успешно отбомбились по Хиросиме и без преувеличения с минуты на минуту готовились атаковать Нагасаки. Интересный факт, не правда ли? Однако наш мемуарист связывает ядерную угрозу с гитлеровской Германией, а не с трумэновскими США, и особенно интересно это звучит в контексте упоминания структуры, инициатором создания которой были именно США. Это что, маразм? Нет, это унылое говно политического коровника.
Наконец, самая интересная информация в этой книге относится не к собственно процессу, а одному из переводчиков этого процесса:
Делать из этой информации какие-либо выводы я лично не рискну, но мне представляется любопытным сам факт: человек на протяжении процесса мечтал (не больше, не меньше) стать его летописцем — и вдруг отказался от своей (не больше, не меньше) мечты. Если это художественное преувеличение, на которое А.И. Полторак, по моим наблюдениям, вполне способен, тогда никаких вопросов не возникает. Обычная история: юноша загорелся чем-то, потом повзрослел, и его интересы поменялись. Но если Полторак не преувеличивал, то мы вправе задаться вопросом о причинах, по которым Восленский отказался от своей мечты. К сожалению, сам Полторак либо не удосужился встретиться с Восленским и спросить у него, почему так вышло, либо не получил от Восленского внятного ответа, либо не захотел написать об известных ему причинах.
Сумма. В сумме всё прочитанное заставляет задуматься. С одной стороны, книга едва ли была рассчитана на юного читателя, но с другой — назвать эту агитку адресованной взрослым у меня лично язык не повернётся. Анализ там даже не валялся, факты охотней приводятся для «оживляжа» и курьёзов, чем для аргументации; сама же книга, по сути, — это радостный вопль: «Мы их уделали!» Ничего дурного в таком вопле я не нахожу, однако тиражировать его в 200 тыс. экземпляров под вывеской «Воениздата» мне представляется уместным разве что непосредственно после окончания событий. В 1965 году такой вопль должен был звучать очень странно: вроде бы, эмоции давно улеглись, настало время трезвой ретроспекции. Но вместо этого мы видим в буквальном смысле стенгазету, главная идея которой — воскликнуть.
Тот факт, что в стенгазете оказывается 552 страницы, сути не меняет и из унылого говна конфету не делает.
ЗЫ. Здесь, а не в «Избе», потому что, раз уж тема начата здесь, то пусть тут и продолжается.
Так, например, в главе «Кальтенбруннер посылает в нокаут Кальтенбруннера» фигурирует упоминание о «кровавой авантюре», имевшей «закодированное название: “Вольке А-1” (“Облако А-1”)». Суть её заключалась в том, чтобы
немедленно разработать план ликвидации концлагеря в Дахау и двух еврейских трудовых лагерей в Ландсберге и Мюльдорфе. Лагеря в Ландсберге и Мюльдорфе рекомендовалось ликвидировать с помощью германского воздушного флота, который, однако, должен был сойти за авиацию союзников.
Об этом плане суду стало известно… нет, не из приказа за соответствующей подписью, а из письменных свидетельских показаний Бертуса Гердеса, «бывшего гауштабсамтлейтера при гаулейтере Мюнхена Гислере»:
в середине апреля 1945 года Гердесу позвонил его шеф и… сообщил, что получена директива от Кальтенбруннера… которую Кальтенбруннер дополнил затем приказом «волькебрандт» – о ликвидации ядом всех заключенных лагеря Дахау, кроме арийцев из западных стран.
Впору задаться вопросом, где та директива, тот приказ и тот йад. Однако Полторак этими мелочами отнюдь не обеспокоен. Он пишет о торжестве Нюрнбергского трибунала и в доказательство этого торжества приводит следующий документ:
Радиограмма группенфюреру и генерал-майору СС Фогелейну в ставку фюрера. Информируйте рейхсфюрера СС и доложите фюреру, что все мероприятия, направленные против евреев, а также заключенных в концентрационных и политических лагерях в протекторате, проводятся под моим личным наблюдением. Кальтенбруннер
Теперь в дополнение к вопросам о документах и йаде появляется вопрос о конкретном характере «мероприятий, направленных против евреев» и о контексте, в котором следует рассматривать отправленную Кальтенбруннером радиограмму (то есть об обстоятельствах, предшествовавших этой радиограмме). Впрочем, у кого появляется, а у кого и нет. Естественно, у тех, кто не задаёт себе первого вопроса, второго тоже не возникает.
И вот такое там всё.
Ещё, я так поняла, книга написана для смеху:
Как это ни парадоксально звучит, но и в отношении этих людей суд применил известный юридический принцип: никто не признается виновным, пока иное не будет доказано судом.
Тут такая тонкость… Этот «известный юридический принцип» называется презумпцией невиновности, и Нюрнбергский трибунал несколько раз открытым текстом отказался от него прямо непосредственно в своём Уставе, вначале сообщив в заголовке, что он будет судить преступников, а не преступления, а затем утвердив статьёй 19 отмену доказательного принципа судопроизводства:
Трибунал не должен быть связан формальностями в использовании доказательств. Он устанавливает и применяет возможно более быструю и не осложненную формальностями процедуру и допускает любые доказательства, которые, по его мнению, имеют доказательную силу.
Там ещё, вдогонку к 19-й статье, есть очень любопытная статья 20:
Трибунал может потребовать, чтобы ему сообщили о характере любых доказательств перед тем, как они будут представлены, с тем чтобы Трибунал мог определить, относятся ли они к делу.
Эта статья, фактически, означает, что любое доказательство может быть отклонено Трибуналом негласно и кулуарно, а также без объяснения причин.
А ещё там имеется статья 21, где, в частности, сказано:
Трибунал… будет принимать без доказательств официальные правительственные документы и доклады Объединенных Наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединенных Наций.
В общем, фраза Полторака про применение «известного юридического принципа» — это был юмор, если кто не понял.
Кстати, о реализации одного из аспектов «известного юридического принципа», сиречь об адвокатах. «Наш человек за границей» очень старается не допускать прямых оскорблений в адрес защитников подсудимых, однако и здесь у него получается, что, обвинители и судьи на Нюрнбергском процессе были «терпимы» и «щепетильны», а адвокаты «изощрённы в приёмах» и искушённы в «диверсиях». Под конец же разговор об адвокатах приобретает вовсе уж нездоровый характер:
Так сомкнулись в один ряд две линии защиты гитлеризма: защита официальная в лице адвокатов и защита неофициальная, широко представленная в многочисленных реакционных газетах и журналах Запада.
Средневековье на марше: защита ведьмы приравнивается к защите наведённой ею порчи. И тут проблема явно не в конкретном Полтораке. Если человек с такими пещерными установками входит секретарём в официальную делегацию государства, впору восплакать не о секретаре, а о государстве.
Так же обращает на себя внимание упорное игнорирование факта американской ядерной агрессии в отношении Японии. О ядерной угрозе на страницах книги поминается дважды, второй же раз — в очень интересном ключе:
В наши дни, когда солдаты бундесвера высаживаются для учений в Англии и во Франции, когда делаются попытки создать объединенные ядерные силы НАТО, определенным кругам на Западе чрезвычайно важно изгладить из памяти народов преступления гитлеровского вермахта и его военачальников.
Если обратить внимание на датировку Устава Нюрнбергского трибунала, можно заметить, что к тому времени американцы уже вполне успешно отбомбились по Хиросиме и без преувеличения с минуты на минуту готовились атаковать Нагасаки. Интересный факт, не правда ли? Однако наш мемуарист связывает ядерную угрозу с гитлеровской Германией, а не с трумэновскими США, и особенно интересно это звучит в контексте упоминания структуры, инициатором создания которой были именно США. Это что, маразм? Нет, это унылое говно политического коровника.
Наконец, самая интересная информация в этой книге относится не к собственно процессу, а одному из переводчиков этого процесса:
Работать в Нюрнберге в качестве переводчиков или даже архивариусов стремились многие советские историки, экономисты, международники, юристы. Хорошо помню письмо ныне покойной академика А. М. Панкратовой. Она рекомендовала в качестве переводчика своего ученика М. С. Восленского. Миша Восленский оказался прекрасным работником и замечательным товарищем. Он мечтал стать летописцем процесса. К сожалению, мечты эти почему-то не сбылись: прошло уже двадцать лет, а его книга о Нюрнберге остается еще не написанной. Зато Нюрнберг определил весь жизненный путь М. С. Восленского – он стал одним из наиболее известных советских историков-германистов. Теперь Михаил Сергеевич Восленский уже доктор исторических наук.
Делать из этой информации какие-либо выводы я лично не рискну, но мне представляется любопытным сам факт: человек на протяжении процесса мечтал (не больше, не меньше) стать его летописцем — и вдруг отказался от своей (не больше, не меньше) мечты. Если это художественное преувеличение, на которое А.И. Полторак, по моим наблюдениям, вполне способен, тогда никаких вопросов не возникает. Обычная история: юноша загорелся чем-то, потом повзрослел, и его интересы поменялись. Но если Полторак не преувеличивал, то мы вправе задаться вопросом о причинах, по которым Восленский отказался от своей мечты. К сожалению, сам Полторак либо не удосужился встретиться с Восленским и спросить у него, почему так вышло, либо не получил от Восленского внятного ответа, либо не захотел написать об известных ему причинах.
Сумма. В сумме всё прочитанное заставляет задуматься. С одной стороны, книга едва ли была рассчитана на юного читателя, но с другой — назвать эту агитку адресованной взрослым у меня лично язык не повернётся. Анализ там даже не валялся, факты охотней приводятся для «оживляжа» и курьёзов, чем для аргументации; сама же книга, по сути, — это радостный вопль: «Мы их уделали!» Ничего дурного в таком вопле я не нахожу, однако тиражировать его в 200 тыс. экземпляров под вывеской «Воениздата» мне представляется уместным разве что непосредственно после окончания событий. В 1965 году такой вопль должен был звучать очень странно: вроде бы, эмоции давно улеглись, настало время трезвой ретроспекции. Но вместо этого мы видим в буквальном смысле стенгазету, главная идея которой — воскликнуть.
Тот факт, что в стенгазете оказывается 552 страницы, сути не меняет и из унылого говна конфету не делает.
ЗЫ. Здесь, а не в «Избе», потому что, раз уж тема начата здесь, то пусть тут и продолжается.
Комментариев нет:
Отправить комментарий