Ищу человека

Предположим, встретились две благородные бактерии (это чтоб не писать «две блохи», потому что в данном случае я хочу отвлечься от оценочной нагрузки на слова, но если вам слово «блоха» не застит глаз, представьте на месте благородных бактерий блох), и одна другой говорит:

— Понимаешь, я живу на Димоне не потому, что Димон объективно хорош, а потому, что на Димоне жить мне лично лучше, чем, скажем, на Воване. Мне лично лучше — это я подчёркиваю особо, потому что есть, конечно, куча бактерий, которым на Димоне плохо, а на Воване, наоборот, хорошо. Но мне лично лучше на Димоне. Это в отсутствии, как ты понимаешь, возможности избавиться от человека вовсе. Но когда-нибудь, поверь, настанет время, когда мы найдём такую возможность. И тогда мы сможем уничтожить людей за ненадобностью, и нам не придётся выбирать, на Димоне жить или на Воване — живи где хочешь, хоть в семьдесят пятой квартире по Шверника, 15, хоть в сто двенадцатой по Урицкого, 24, хоть вообще в Бенине.

Вот так одна благородная бактерия говорит другой, и другая это всё слушает.

И это к чему? А это ни к какой вовсе даже не морали, а это для ясности. Мне пришла в голову идея, которую я, как всегда, отдаю в хорошие графоманско-писательские руки безвозмездно, то есть даром.

Люди очень много рассуждают о государстве, о его значении в жизни человека и о том, как снизить роль государства в этой самой жизни и — в идеале — избавиться от него совсем. Так вот, напишите кто-нибудь эту коллизию от лица государства, а? Вот, так, чтоб главным героем стало государство — именно как самостоятельная сущность, наделённая пусть коллективным, но разумом. И пусть этот разум будет отчётливо проявлен в книге — именно на том уровне, на котором мы можем наблюдать его проявления, но так, чтобы было совершенно ясно: действуют не люди от его лица (пусть даже в образе элементов), а действует оно само (элементы же в виде людей всего-навсего ведут себя, как вели бы кровеносные тельца или нервные клетки нашего организма при определённых наших действиях: то есть мы действуем в своём направлении, а они — в своём). Вот так покажите. Без морали, без указаний на то, что в противостоянии человека и государства хорошо, а что плохо, без рассуждений о примаре слезинки ребёнка или, наоборот, величия империи, а просто как констатацию: есть — и всё. Надоценочно и надмирно: вот мальчик Саня, вот его девушка Аня, вот их чистая и неповторимая любовь, а вот существо, которое для них непостижимо как мыслящая конструкция, которое они могут оценивать только по проявлениям его бессознательного и к которому они относятся поэтому как к неодушевлённому организму, которое искренне считают вредным в целом, но объективно неустранимым на данном этапе… и которое при всём при этом борется за свою жизнь и что-то там себе само размышляет. Мы не видим, что оно размышляет и что замышляет, мы не знаем, убожество это среди государств, или странноватый бомж с высшим образованием и философским взглядом на жизнь, или просто обыватель, или даже гений уровня Моцарта, или вообще ребёнок, а то и сумасшедший: мы — его лимфа и костный мозг, нам доступны только последствия его проявленных в действии решений, мы можем реагировать только на его движения. А оно, между тем, делает что-то своё, ставит перед собой какие-то цели, может быть, даже к чему-то азартно стремится…

Напишите, народ, а? Вам Нобелевку дадут сразу, даже на грамацность вашу не посмотрят, а мне просто приятно будет. Идея-то — роскошь, хоть и не новая. Лем к ней очень вплотную подобрался, но не сдюжил всё-таки, ящитаю, ушёл и в лирику, и в этику. К тому же тему он раскрывал в более простом ключе — существо, отделимое от человека, объективизировать всё же проще. А тут ведь парадокс, по сути, на грани коллапса: государство неотделимо от людей. Напишите, а?