Олений виндсёрфинг

Этого моря на картах нет, оно существует только в моих снах. Это какое-то северное море и вообще местами Заполярье. На его берегу стоит город. Город очень похож на Питер и одновременно на Амстердам, но это не Питер и не Амстердам. У меня же, в свою очередь, в этом городе стоит большой парусник — но это я знаю из предыдущих снов, а в текущем никаких парусников рядом не было, ни больших, ни маленьких, было только жгучее желание покататься с ветерком.

Что делает среднестатистическое рыло, когда ему хочется сёрфа? Правильно, он идёт в лабаз и покупает доску. Что сделала я? Я (за неимением, очевидно, лишнего бабла, которого действительно никогда нет) взяла старенькие лыжи, отодрала от них крепления и соединила вместе. Потом я взяла пенку (полиуретановую, ту, которой дырки в строительных конструкциях заделывают) и залила этой пенкой нижнюю часть. Не знаю, как насчёт реальности, но во сне это всё летало, причём вместо паруса, которого тоже, естественно, не было, я использовала себя и собственную куртку (держась при этом за лыжную же палку, установленную в середине моего НЛО).

Дальше сон углубляется и обрастает деталями. Так, например, я безо всякого удивления (во сне не удивляются) понимаю, что погода в целом соответствует той, какая иногда бывает над Финским заливом, — очень сильный ветер и мёртвый штиль на воде; узнаю заодно, что кругом зима. Кругом зима, но совершенно не холодно, и все катаются на лодочках так или иначе, поэтому главная моя задача — не врезаться в кого-нибудь, так как скорость бешеная. Сейчас я понимаю, что это был, очевидно, какой-то зимний праздник, чуть ли не Новый год.

В общем, все катаются — и я такая, вся в куртке, рассекаю. И вдруг вижу — на дне лежит труп. Ну, то есть мне кажется, что это труп. Я просвистываю мимо него, естественно, потому что затормозить заранее не успеваю, думаю про себя: «Вот, докатался уже кто-то, надо бы аккуратней», потом разворачиваюсь и лечу обратно, фтыкать, труп ли это. Сделав «лодка стой, ать-два», я начинаю вглядываться в очертания лежащего на дне предмета и тут понимаю, что это не больно-то труп. И вообще не предмет, а тень.

В тот момент, когда до меня доходит, что это северный олень, стоящий на берегу, олень срывается с места и мчится прямо на меня. Безо всяких лодочек. Он летит на меня, а я понимаю, что если он меня сейчас рогами треснет, видение трупа окажется пророческим, но сделать ничего уже не успеваю, потому что никакого ветра больше нет, и лыж моих виндсёрфовых тоже нет, а я стою хоть и на водной, однако же твёрдой поверхности (которая, воистину, весьма развита, но при этом ни единым атомом не лёд и не снег) и сообщаюсь с ней более чем свободно, но, к сожалению, и вполовину не так резво, как олень.

И вот, пока я всё это осознаю, олень подлетает ко мне и… безо всякого размаха тычется мне мордой в сгиб локтя. Так мы с ним весь вечер и прогуляли потом: он ходил за мной, как привязанный, а я почёсывала его лоб и рога. Улыбались друг другу, как два идиота, и получили массу восхитительных впечатлений.

Возле указателя «Направо Гаага, налево ротонда», под аркой, мой сон кончился.

Я чего хочу сказать… Народ, это удивительный город. Раньше я там была только летом и в те зимние периоды, когда ледостав, а вот теперь ещё и таким его увидела. Оттуда «метеоры» ходят на Шпицберген, там тюлени плещутся вокруг лодок, там Лондон буквально в двух шагах, но никому не интересен. Там вода никогда не грязна, а катера ходят безо всякого расписания. Там каналы и мосты, и чудесное зверьё, там люди — шиза, а не люди! Там же где-то стоит и мой бриг. Вы туда при случае заглядывайте, ладно? Лыжи виндсёрфинговые, есличо, так и лежат посреди залива. Они классные, только на полных курсах рыскают сильно. Если возьмёте надувную лодку — доберётесь до них минут за сорок примерно. А оленям передавайте привет (они совершенно разумные и всё поймут, гарантирую).

А я при случае туда обязательно вернусь, только, как всегда, не знаю, скоро ли.