«В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем... Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться».

Мартин Нимёллер. «Когда они пришли…»

9 февраля 2011 г.

Продолжаем читать ленту: пралитературу как школьную дисциплину

Пошарилась по ссылкам, нашарила то, что следует откомментировать, потому что это важно аж сразу по двум причинам: во-первых, это пишет филолог, то есть авторитетный для профанов человек, а во-вторых, раз я выздоровела, надо уже, наконец, поставить свою подпись хоть под каким-нибудь мнением по этому поводу, и почему бы не воспользоваться вот таким предлогом.

Исходный постинг раз.

Исходный постинг два.

Теперь усаживайтесь поудобней, у меня тоже есть мнение — хрен оспоришь.

Авторитетный для профанов человек, он, конечно, человек авторитетный. Он к тому же ещё и пишет бойко, что немаловажно. Но это не значит, что он умён и в целом культурен. Что касается культурного уровня этого человека, так я об оном в своё время уже, в общем, всё сказала и добавить пока что ничего не имею.

Что же касается ума, то проблема с умом в данном случае мне видится системной, и заключается она в том, что авторитетный для профанов человек валит в кучу две совершенно разные вещи — литературу как дисциплину и литературу как сложившуюся практику преподавания дисциплины.

Так вот, литература как дисциплина — принципиально способна обучить человека как минимум сознательному, осмысленному анализу текста. Причём любого текста — от записочки, оставленной впопыхах, до сложнейших кинематографических экспериментов. И это, особо подчеркну ещё раз, только самый минимум того, чему она принципиально способна обучить.

Теперь я попрошу — совершенно без задней мысли о самовосхвалении — высказаться тех, кому показался полезным (именно полезным в обучающем плане) мой «шекспировский» цикл (да, я его продолжу, к слову, но это сейчас не тема для обсуждения). Просто скажите, научились ли вы чему-нибудь на примере моих разборов «Ромео и Джульетты». Я не веду речь о том, что вы должны были научиться непременно вот прямо сразу анализу текста, тем более анализу осознанному: во-первых, на одном примере это чрезвычайно сложно, а во-вторых, это совершенно невозможно при одном лишь пассивном чтении (о чём, кстати, учителям литературы прекрасно известно). Я говорю именно о малых знаниях — например, о знаниях, касающихся каких-то принципиальных возможностей, принципиальных путей решения каких-либо задач и тому подобных чисто умозрительных мелочах. Это важно. Пожалуйста, ответьте. И, если для вас этот цикл оказался полезным в обучающем смысле, скажите так же, мешала ли вам ветхость рассматриваемой мною пьесы (потому что авторитетный для профанов человек настаивает, в частности, на том, что литература как дисциплина бесполезна ещё и потому, что на уроках проходят замшелую классику)? Помешала ли его, текста, формальная неактуальность? Помешала ли архаичность части лексики (не важно, переводной или оригинальной)? Помешало ли то, что этот мой цикл ещё не закончен, наконец? То есть вопрос очень простой: что вы извлекли для своего развития и какие препятствия на этом пути встретили?

Так же для чистоты эксперимента прошу высказаться и тех, кому этот цикл ничего полезного в обучающем смысле не дал.

На самом деле, я давно уже веду речь о литературе во втором значении. Я говорю о литературе как о сложившейся практике преподавания предмета. И на этом, дорогие товарищи, позвольте мне тему авторитетности закрыть раз и навсегда — вот, прямо не дожидаясь ваших ответов, потому что они, конечно, как всегда, станут для меня полной неожиданностью, и я уже заранее немножко побаиваюсь их услышать, но даже в самом поганом для меня варианте, я уверена, они будут абсолютно невыгодны человеку, точку зрения которого я оспариваю.

Я заявляю: до тех пор, пока литература включена в обязательную школьную программу, у её преподавателей есть практическая возможность поменять сложившуюся практику и раскрыть потенциал предмета должным образом. Да, на этом пути будет как множество ошибок, так и множество препятствий, уже совершенно не относящихся к собственно преподавательской деятельности, но это будет реально существующий путь, который при должном упорстве и желании можно будет пройти. А вот если литературу из обязательной школьной программы исключить и перевести на факультатив, тогда, конечно, ни о каких реальных экспериментах с методиками, а как следствие и ни о каком раскрытии потенциальных возможностей предмета речи идти уже не будет. Перевести на факультатив, разумеется, гораздо проще, потому что, сами посудите, на кой хрен напрягаться и какие-то там практики менять, если можно вообще не напрягаться, а просто обрубить — и дело с концом? Нет предмета — нет проблемы.

6 комментариев:

Анонимный комментирует...

Як вшистких, то вшистких

Сейчас ещё раз перечитал... Не, не знаю что я оттуда вынес. :( И вынес ли вообще. А читать было интересно.


Текст-шмекст. То, что так сейчас не выражаются, это ещё одно оправдание, для существования кого-то, кто поможет понять. А что до развития речи на материалах позапрошлого века, то я бы был са-авсем не против говорить, как Достоевский писал. :))) Абсолютно.

arstmas

Unknown комментирует...

Я заявляю: до тех пор, пока литература включена в обязательную школьную программу, у её преподавателей есть практическая возможность поменять сложившуюся практику и раскрыть потенциал предмета должным образом.

У большинства преподавателей даже желания такого нет. Что во время, когда мне пришлось учиться, что сейчас. Отбарабанили 45 минут урока - и всё.

Анонимный комментирует...

Про Ромео и Джульетту было очень здорово. Я никогда не присматривалась к сабжу так внимательно, чтобы заметить мелкие нюансы, точнее, я с сабжем общалась так же, как и большинство – прочитал-запомнил кто что делал-перессказал-написал сочинение-забыл. Подробного всестороннего разбора обычно удостаиваются произведения либо любимые, либо имеющие развитый фэндом с кинометровыми спорами о том, что герой А сказал герою Бэ, почему он это сказал и что имел в виду на самом деле с учетом историечских реалий. Если бы у Ромео и Джульетты был фэндом, зуб даю, сабж уже давно разобрали бы по косточкам, сравнили бы перевод с оригиналом, обломали копья-зубы и все остальное. Так что пока вы пашете за весь несуществующий фэндом и читать это чертовски интересно.

Schisma комментирует...

2 arstmas

Ясно, спасибо.

2 Klod

Простите, а при чём здесь желания большинства кого-то там? Я ведь говорю о принципиальной возможности, а не о том, что кто-то каким-то желанием горит или не горит.

2 Анонимный

Любопытная точка зрения, спасибо.

Анонимный комментирует...

Целиком так прочитать и не собрался. :( Из единственной части, которую прочёл (про Париса и Капулетти) определённо узнал больше о том, как распознавать (и создавать) подтексты в диалогах. Ветхость и неактуальность скорее помогли - всегда интересно, когда что-то новое и интересное показывают в чём-то вроде как знакомом.

Что касается литературы вообще, то по-моему неправильно было то, чему и с какой скоростью учили - слишком сложным вещам и слишком быстро, вот тому, о чём вы выше, я, когда учился, понимал, что должны по идее учить и вроде как бы даже и учат, но очень мало научился. Классические романы вообще по-моему бы не надо в школе давать (разве что Достоевского) - они очень сложные, лучше повести. Т.е. если не ставить цель "научить" всей русской литературе за школу, а научить, как её читать на примере 1 повести Пушкина, 1 Гоголя, 1 Толстого итп., было бы лучше ИМХО.

Schisma комментирует...

2 timonya

Спасибо. Очень ценное замечание насчёт обнаружения нового в хорошо знакомом.

Классические романы вообще по-моему бы не надо в школе давать (разве что Достоевского) - они очень сложные

Романы Достоевского, на мой взгляд, куда сложнее подавляющего большинства романов из школьной программы.

Но в данном случае я позволю с себе порассуджать немного о том, что вообще считать сложным для школьника.

Возьмём "Горе от ума". Это пьеса, она вполне короткая, чтобы прочесть её за один вечер, да и при желании можно заменить чтение просмотром спектакля. Однако ознакомившийся с ней школьник поймёт максимум саму коллизию: из далёкого странствия приезжает молодой человек, идёт навестить близких, среди которых и любимая девушка, встречает со всех сторон непонимание (у них тут "гражданская" жизнь продолжалась своим чередом, а он шатался неизвестно где и неизвестно какой опыт приобрёл), сталкивается с тем, что любимая успела влюбиться в другого, злится на всех, гневается и уезжает. Вывод школьника на выбор:

1. Чацкий крут;
2. Чацкий придурок.

Всё. Больше школьник ничего из этой пьесы не вынесет и, если не показать ему источники извлечения информации -- вот примерно по такому же принципу, по которому я её извлекаю в разборе Р&Д, -- а ограничить "анализ" этой пьесы статьёй Белинского и письмом Пушкина (если я ничего не путаю в источниках критики), то всю свою жизнь вчерашний школьник так и проведёт с уверенностью в том, что Чацкий либо крут, либо придурок, и именно этим будет ограничена вся его т.н. литературная полемика с другими людьми.

Между тем, пьеса на несколько порядков более глубока и сложна, чем это принято представлять, а, главное, она совсем о другом. И знакомиться с ней вне контекста, например, добросовестного изучения истории России начала XIX века не имеет никакого смысла вообще, от слова "совсем". Даже более того: вне контекста изучения истории России начала XIX века читать эту пьесу вообще неправильно, она ничего, кроме отношения к автору и его героям, у ребёнка не сформирует. А формирование отношения к лицам, а не к предмету изучения -- это самая главная и сама распространённая к тому же ошибка, какую только может сделать школа.

С другой стороны, ничего подобного не произойдёт, если ребёнок будет читать "Войну и мир". И разница в том, что Грибоедов создавал коллизию для людей, которые жили в том же мире, в той же среде, что и он сам, и его герои, и не нуждались ни в каких дополнительных объяснениях. А Толстой рассказывал о войне 1812 года -- как исследователь (безусловно, не лишённый субъективизма, но субъективизм в таких вещах никогда не бывает помехой) -- людям, которые сами ничего подобного не видели, которые родились и жили уже много позже этой войны и которые поэтому нуждаются во введении в контекст.

Так вот, романы Достоевского созданы по тому же принципу, каким руководствовался Грибоедов: для людей, живущих здесь и сейчас, о людях, живущих здесь и сейчас. И поэтому читать их без дополнительного серьёзного углубления в контекст -- это только портить вкус. Для ребёнка это будет выглядеть как садомазо махрового разлива с элементами трэша.

Исключения, естественно, будут как среди детей, так и среди понимающих преподавателей литературы, которые постараются ввести школьников в контекст максимально подробно, но речь-то я веду о правиле.

Вот это то, что касается сложности.

А вообще, очень многие произведения русской литературы должны изучаться в рамках курса культурологии, только боже упаси, если этот курс будет чем-то подобным нынешней трам-пам-пам-какой-то-там-культуре. То, что сегодня в школы вводят, -- это профанация в чистом виде.

Отправить комментарий