«Тюдоров» смотрим, а как же

1. Очень, просто очень сочувствую несчастной маленькой дурочке Анне Болейн. Я почему-то всегда сочувствую маленьким дурочкам с большими задатками. Они думают поначалу, что могут вертеть мир на хую, а потом вдруг обнаруживают, что заявленного инструмента для верчения мира у них просто в принципе не имеется. Потом жизнь бьёт их по морде: кого-то просто сапогами, а кого-то и об топор.

Очень верная история, на самом деле, и рассказана в точности так, как оно и бывает с несчастными маленькими дурочками.

И ведь предупреждал её Франциск I: козлёночком станешь. Не-а. Усмехалась маленькая дурочка. Губки бантиком складывала. В результате сложила башку.

Кто виноват?

Неправильный вопрос.

Правильный: кого пожалеть?

Генриха не жалко ни в одном глазу. Генрих — скот и психопат, а потому восхищение он, конечно, вызывает, а вот сочувствие — нет.

Мужиков Болейнов не жалко тем более. Скоты точно такие же, только без психопатии, поэтому не вызывают даже восхищения.

А вот маленькую дурочку с большими задатками жалко очень. Нет, она не могла ни повзрослеть, ни поумнеть — по определению. Там ни того, ни другого механизма просто органически не имеется: не так воспитывали. Поэтому, доживи она хоть до ста лет, она осталась бы маленькой дурочкой с большими задатками, только и всего. Отменный объект для манипуляций.

Вот поэтому, собственно, и жалко.

Прекрасно сыграна, уж не знаю, по причине ли личного сходства актрисы с Анной Болейн или же благодаря её, актрисы, большому дарованию, но так или иначе образ вышел превосходный и очень достоверный.

2. Скотство в фильме вообще показано изумительно, а особенно ярко в тех сценах, где нам демонстрируют социальную роль женщины. Дочь без намёка на душевное смятения подкладывается под мужчину. Она — товар, который можно выгодно сбыть. Её личные чувства не интересуют никого: ни родителей, ни братьев, ни сестёр.

Ни сестёр — вот это самое гнусное и самое, наверное, потрясающее во всём механизме. Женщины становятся пособниками насилия, чинимого над ними же. Вот две сцены, следующие одна за другой: в первой Анна, уже королева, отлучает свою родную сестру от двора за мезальянс; во второй на вопрос о том, что послужило причиной её слёз, она отвечает: «Это из-за неё». Зритель XXI века вправе предположить, что Анна расстроена тем, как обошлась с сестрой, что она винит себя, сочувствует сестре, но просто не в силах найти выход из создавшейся ситуации, ведь она, по сути, заложница и отца, и мужа.

Следующая реплика разрывает шаблон в клочья: Анна заявляет, что ей не даёт покоя мысль о первой жене короля и о его дочери от первого брака.

О сосланной и отвергнутой семьёй сестре — ни слова.

Пикантная подробность: провинившаяся сестра в своё время была заботливо уложена в королевскую постель едва ли не лично отцовскими руками. Собственно, это и послужило причиной её дальнейшего бедственного положения: со «шлюхой» короля никто не захотел вступить в брак, за исключением обыкновенного солдата. Но отца бедной женщины, отвергнутой королём, никто даже не думает винить, и уж тем более никто не помыслит обвинить короля. Виновата «шлюха», «опозорившая» и «оскорбившая» род неугодным браком.

Ещё эпизод. Отец без обиняков объясняет Анне: во время беременности жены мужчина по-прежнему нуждается в ублажении своего члена. Поэтому следует принять любовниц как должное, более того, следует самой выбрать мужу любовницу. Далее мы наблюдаем унизительную сцену выбора любовницы и откровенного разговора с ней: Анна рассказывает своей фрейлине, что от этой фрейлины требуется.

Удивляться ли количеству её выкидышей? Пожалуй, я удивлюсь, что она родила Елизавету живой и здоровой.

Естественно, что при таком отношении к женщинам рождение дочери было для отца неудовлетворительным исходом родов. Девочка — это фу. Подстилка. Она не наследует, она несамостоятельна, она вообще не человек, она альен. И любят её примерно как комнатную собачку, которая обучена приносить хозяину тапки. Она не имеет права даже на тайну переписки: письма, адресованные ей, без стеснения, причём в её же присутствии, зачитывают и отец, и брат.

И рождение дочери мужчина встречает, поджав губы: «Ничего, у нас ещё будет сын» — и потопал.

Были ли из всех этих чудовищных правил исключения? Наверное, были. Не могло не быть, в противном случае идея о равноправии мужчин и женщин вообще никогда никому не пришла бы в голову. Но вы посмотрите: влюблённую в короля Анну отец и брат наставляют для своей выгоды; влюблённую в короля Джейн отец и брат наставляют для своей выгоды (сцены почти точь-в-точь повторяют друг друга)… и сколько таких влюблённых девочек было? Да, даже не важно, в кого они влюблялись: в королей, в профессоров, в мельников — отцы и братья ревностно следили за тем, чтобы дочери и сёстры вели себя так, как нужно им, отцам и братьям. Что при этом нужно самим дочерям, не заботило никого.

Впрочем, никого не заботило и то, что нужно матерям. Мать отлучают от маленького ребёнка — норма. Матери запрещают общаться со своим ребёнком — тоже норма. Матери запрещают даже самостоятельно вскармливать грудного ребёнка — и это опять-таки норма.

Жизнь женщины от рождения до смерти проходила на лезвии ножа. Мужчина, от которого зависело всё её существование, был удовлетворён только в том случае, если женщина исправно рожала ему сыновей. Много сыновей, ещё больше. И женщины вкалывали на износ — все, от прачки до королевы — в постоянной борьбе с природой, которая считает естественным как минимум одну младенческую смерть на трёх рождённых младенцев, как минимум одну женскую смерть на полсотни рожениц и как минимум пару выкидышей на десяток беременностей. Цифры, естественно, условны, но не настолько, чтобы счесть их полностью сферическими в вакууме. Одиннадцать беременностей — двое выживших детей, обе девочки, и одна из них со сколиозом. Это не фантастика, это нормальная реальность того времени.

Вот эта сторона жизни XVI века показана в фильме отменно. Вряд ли можно усматривать тут какую-то специальную феминистическую подоплёку, скорее всего, авторы просто воссоздавали реалии той эпохи — настолько, разумеется, насколько это возможно и необходимо в рамках рассказанной истории. Но даже этого возможного и необходимого набирается в сумме совершенно запредельное количество. Потрясающая, просто феноменальная дикость.

Когда всё это знаешь теоретически и как бы порознь, в виде отдельных фактов, это воспринимаешь вот именно как просто набор фактов. Да, они ужасны даже по отдельности, но не трогают и не задевают. Но когда это всё разворачивается перед тобой на экране, начинаешь понимать нутром, какой кошмарно беспросветный путь прошло человечество за те пять веков, которые отделяют нас от эпохи Генриха VIII.

И становится ещё жальче маленькую несчастную дурочку с большими задатками, которой так не повезло родиться дочерью Томаса Болейна.