Внезпно. Люди — это люди, детка

Нужно повторять это себе как можно чаще, особенно во время пмс. Тем не менее. Вот там я не считаю для себя приемлемым вести дискуссии, потому что однажды уже человек однозначно дал мне понять, что разговаривать со мной не желает. И хер с ним, ему же, человеку, хуже, ящитаю. Скажу здесь, это важно.

Очень многие умные, казалось бы, люди в подобных ситуациях начинают рассуждать аналогичным Танде образом. Фиг бы с ним, что сами по себе рассуждения воняют свободой как её понимают либералы, самое скверное то, что они в зародыше ошибочны. Чтобы они были верны, их нужно начинать не так, как начал автор: «с первого взгляда поступок… кажется подлым». Он кажется и является подлым и с первого взгляда, и со второго, и даже с девятнадцатого. И ниже я даже объясню, почему. Но вначале о верности рассуждений. Итак, чтобы подобные рассуждения оказались верны, начинать их нужно совсем с другой посылки: «с первого взгляда я не могу найти оправдания поступку».

Ибо, понимаете ли, поступок может быть подлым, однако в глазах отдельно взятого человека он может и иметь оправдания — парадокса тут нет.

Теперь о подлости поступка. В комментах там я искала хоть одну здравую мысль на этот счёт, но нашла только апелляцию к чуду… юду, не иначе. Хуйня все эти ваши чудеса, заодно с юдесами. Подлость поступка заключается в том, что между Клаусом и судьёй имелся договор, где единственным препятствием для Клауса ставилось отсечение ему головы; таким образом, своим поступком подручный палача ввёл дополнительное препятствие, не указанное в договоре, но несомненно и предсказуемо фатальное для Клауса. Безусловно, ответственность за этот поступок лежала в том числе и на судье, который не проконтролировал в должной мере возможность выполнения Клаусом своей части договора, но это не означает, что подручный палача не совершил подлости. Совершил, и ещё какую: всё-таки тело повинуется Клаусу в последний раз, и больше уже Клаус ни исправить, ни дополнить ничего не успеет. А цена вопроса, между тем, — жизни нескольких человек. То есть это, попросту говоря, удар ниже пояса — то, за что на любом приличном состязании полагается пожизненная дисквалификация с четырнадцатикратным расстрелом.

Это, вот, о собственно подлости. Теперь, однако, об оправданиях.

В обоих случаях персонажи действуют в условиях острейшего дефицита информации и том, что, собственно, происходит.

И-и-и.. где здесь повод нарушать договор, имеющий тем более характер завещания? Воля судьи (а Клаус именно тем и занят, что выполняет волю судьи) обязательна к исполнению, вообще-то. В принципе-то. Если не выполнить эту волю, погибнут люди. Так что я ещё, на самом деле, очень мягко подхожу с оценками, потому что если подходить придирчиво, то можно усмотреть в действиях подручного палача прямое нарушение закона в виде препятствия для его, закона, осуществления. Но мы допустим, что это не нарушение закона, а просто подлость, поскольку судья не обязывал, конечно, Клауса маршировать безголовым, он просто поставил условие для помилования команды Клауса. Поскольку смертный приговор команде уже вынесен и речь идёт именно о возможном помиловании, то нарушения закона как бы и нет. Но сам по себе душок у поступка незаконный, да.

В обоих случаях персонажи имеют серьёзнейшие основания опасаться, что вот-вот произойдёт нечто предельно опасное (человек, чьей профессией является лишать жизни, видит идущего мертвеца - и тут уж совершенно непонятно, что будет через пару секунд: если нарушен настолько фундаментальный закон бытия, оно и дальше может продолжать складываться, как карточный домик).

Не-не-не, Танда, так дело не пойдёт. Договор был заключён ещё до того, как с плеч Клауса слетела голова. Договор этот слышали все присутствующие, в том числе и подручный палача. У подручного палача была возможность предположить, что, коль скоро судья и Клаус так серьёзно рассуждают о чём-то, с его, подручного, точки зрения, невероятном, то, наверное, это невероятное хоть каплю, да может оказаться вероятным. Таким образом, оправдать поведение подручного палача не представляется разумным никакими истерическими реакциями. Он мог допустить вероятность, когда это требовалось, но не допустил и тем довёл себя до истерики в самый ответственный момент. Барышня, вам в сад. Это не оправдание. Это объяснение, но не оправдание.

в обоих случаях кроме как упомянутым персонажам, действовать некому, и это им самим очевидно.

То есть с места казни чудесным образом исчезли вообще все, за исключением Клауса и подручного палача. Брависсимо. Хотя и непонятно, чего в таком случае испугался подручный. Тем не менее, и это тоже не оправдание (и теперь уже даже не объяснение). Действовать не только некому, но, добавим, и незачем. Имеет место договор. Договор имеет место соблюдаться. Любое вмешательство если не подсудно, то как минимум предосудительно, потому что смертником выполняется указанное судьёй условие помилования прочих. Действовать, таким образом, невозбранно могут только двое — Клаус и последний в очереди на помилование, причём последний — лишь в том случае, если Клаус в результате пройдёт мимо предпоследнего. Во всех остальных случаях речь идёт о жизнях посторонних людей. Это не шутки, мадам, это чертовские не шутки. Жизнью и смертью вообще шутить нельзя, они одноразовы.

Другой вопрос - верным ли было принятое решение.

В принципе, когда вопросы начинает диктовать трусость, это вызывает не только массу возражений, но и дикое раздражение. В особенности же, если вопросы, порождённые трусостью, ставятся вот именно таким образом: о правильном и неправильном. О правильном и неправильном может рассуждать отвага only, одна штука. Потолок же трусости — вопрос о спасении личной шкуры. (И тут главное — ничего не перепутать.)

Что касается конкретно этого случая, то на трезвую башку никаких вопросов тут нет и быть не может. Проводится казнь. На площади собралась толпа народу. Стоит очередь из осуждённых, каждый из которых, согласно постановлению судьи — последней инстанции в данном конкретном случае, — может быть помилован, если мимо него маршем пройдёт Клаус. Тут же собрался суд, тут же стоят палач, его подручный и наверняка оцепление в том или ином виде. Так какие, в жопу, простите, могут быть другие вопросы? Тут и основного-то вопроса не возникает, ёпта…

(Чота я завелась. Это хороший знак. Зима близко, но лето ближе, что не может не радовать.)

Если же рассуждать в общем, отвлечённо от данного эпизода. Постоянная бдительность! Нихуя не бойтесь. Всё, что может случиться непоправимого, случится только однажды, и в каждом конкретном случае вероятность этого мизерней некуда: сами посудите, на тьму возможных вариантов только один фатальный — это даже математически очень смешно. Поэтому ни в коем случае не позволяйте себе руководствоваться страхом. Гоните его в жопу поганой метлой, и будет вам счастье 24/7, это я вам как специалист говорю.

ЗЫ. А, да, самое-то главное: аргументы в пользу морального релятивизма сосут. Речь не о моральных нормах и не о нравственности, речь именно о правомерности. Подлость, как я уже некогда объяснила один раз и повторяться не хочу, есть категория не этическая, но эстетическая, то есть гармоническая, в конечном счёте.

ЗЗЫ. На всякий случай: про Экселенца с Абалкиным вообще не в курсе, да хуй бы с ними.