Телега ниже — это доводы против легализации тяжёлых наркотиков по мотивам встреченных там и сям за последние пять дней высказываний типа: «Тяжёлые наркотики надо разрешить, их запрет нарушает права и свободы человека, противоречит гуманизму и вообще, если разрешить тяжёлые наркотики, это остановит распространение ВИЧ и гепатита». Доводы, естественно, как всегда, не претендуют на новизну, но раз пошла пропаганда в одну сторону, надо бы уравновесить это дело.
Это, по-видимому, был зачин, а теперь выкатываю телегу.
Это, по-видимому, был зачин, а теперь выкатываю телегу.
Если смотреть с либеральной точки зрения, то каждый человек имеет право сам распоряжаться своей жизнью. Однако запрет на употребление некоторых видов наркотиков этому препятствует, поскольку, с одной стороны, самим своим существованием нарушает право человека на свободное распоряжение своей жизнью, а с другой — вынуждает голодных наркоманов идти на правонарушения, из которых воровство уличных гаджетов — наименее, наверное, тяжкое. Из всего этого самые радикальные либералы делают вывод: наркоманию нужно разрешить, все наркотики — легализовать. Тогда, говорят радикальные либералы, наступит рай и всеобщее щастье: наркоманы будут легально колоться, издыхать сугубо по собственному волеизъявлению (конечно, они будут заранее, ещё со школы, знать о том, до чего доводит наркомания), а остальные будут жить кагбэ отдельно от наркоманов и кагбэ ни капли не страдая, ну, разве что мамка с папкой всплакнут над безвременно откинувшим копыта сынулей.
Вот эта композиция у радикальных либералов от зубов отскакивает.
Однако, уважаемые оппоненты, композиция сия есть ложь или, если вам так покажется толерантней, утопия.
Во-первых, немедленно после легализации о профилактике наркомании можно будет забыть на долгие десятилетия. Ну, потому что иначе нелогично получится: с одной стороны, вроде как разрешили, но с другой — вроде как не одобряем. Если не одобряем, то зачем разрешали, правильно? Поэтому профилактики не будет. Твоё дело, хошь — колись, не хошь — как хошь. Мамка, вон, из третьегодняшнего абзаца с папкой не позаботились — ну, значит, не свезло. Если не свезло, то о том, до чего доводит наркомания, ты будешь узнавать исключительно от сверстников — таких же долбоёбов, как ты сам. И торчков у нас, таким образом, уже через двадцать лет будет как курильщиков в шестидесятые годы. Ну, примерно.
Вы, кстати, знаете, что никотин — это наркотик? Молодцы, что знаете. А вы знаете, почему вы об этом знаете? Вы об этом знаете, потому что об этом массово начали говорить двадцать лет назад. А вы знаете, почему об этом начали массово говорить? А потому что человечество наконец-то взялось за ум и стало думать, как избавиться от очередного говна. Если бы вы ещё в восьмидесятые годы прошлого века (то есть не двадцать, а тридцать лет назад всего лишь) сказали кому-нибудь, за исключением медиков и особо продвинутых, о том, что никотин — наркотик, ответом вам был бы взгляд барана на новые ворота. Выачёмваще? Какой наркотик? Да вы ахуели, я по пачке в день высаживаю — и никакой деградации личности. Никотин просто вызывает привыкание, но вот такая у него специфика, значит. Кофе, вон, тоже привыкание вызывает. Сыр опять же. У нас вообще вагон привычек, из них половина — вредные. Ты, вот, ногти грызёшь, например-то.
Слово «наркоман» — это в первую очередь апелляция к факту зависимости от вещества. Почти каждый курильщик сегодня знает о том, что никотин — наркотик и что любой курильщик, таким образом, — наркоман. Однако знает он это чисто теоретически. Спросите любого курильщика, наркоман ли он, и в ответ вы с большой вероятностью получите возмущение. Называться наркоманом неприятно, потому что это констатация факта зависимости открытым текстом. Каждый курильщик, таким образом, знает о том, что он зависим, однако почти каждый старается не заострять на этом внимание. Не «ломка», а «курить хочется». И ведь не придерёшься — такова традиция.
Но в начале, однако, неспроста было именно слово. Когда ты говоришь «курить хочется», а не «ломка», всё выглядит не очень страшно и вообще даже нормально. Толпы людей вокруг хотят курить и курят — и ты такой же абсолютно, так что всё в порядке. Но стоит вместо выражения «курить хочу» сказать: «У меня синдром отмены», — сказать серьёзно, без ёрничанья, как всё тут же переворачивается с головы на ноги, и становится очень остро понятно, какие все вокруг долбоёбы и каким же долбоёбом был ты сам, когда подсел на это говно. А слезть уже никак, да… да, и не хочется, вообще-то… если уж начистоту. Потому как очень это приятно и сладко, между нами девочками, затянуться сигареткой, особенно долгожданной, особенно под чашечку кофе, да и вообще. Это называется психологической зависимостью, кстати.
Так вот, если легализовать запрещённые сегодня наркотики (что автоматически, повторяю, приведёт к потере профилактики), новые молодые долбоёбы будут ровно с тем же энтузиазмом ширяться и нюхать, с каким подростки моей юности курили на задворках.
Казалось бы, и фиг бы с ними. Меньше народу — больше кислороду. Однако давайте рассмотрим теперь проблему с экономической точки зрения. Понятно, что о государственном производстве наркотиков и бесплатной их раздаче нуждающимся речи не идёт. Наркотик — это не детское питание, обеспечивать им никто никого не обязан, даже если он и разрешён. Так что любое государство, легализующее наркотик, немедленно клеит на него акцизную марку и начинает выдавать лицензии на производство.
И производство лицензированных наркотиков с наклеенной акцизной маркой начинает стоить денег.
Вопрос: кто будет платить эти деньги?
Ладно, на первом этапе приобщения к высокому искусству ловли глюков платить будет сам наркоман. Допустим, наркотик производится чистый, колется по технологии под наблюдением врача-нарколога, наркоман получает только разрушение личности и «профессиональные» болячки, но не получает, например, осложнений в виде ВИЧ и гангрены. Так что до определённого момента он сохраняет социализацию и даже работоспособность.
А что происходит, когда он утрачивает и то, и другое?
Вариантов пять: 1) он поступает на баланс государства (читай: продолжает на деньги действующих налогоплательщиков либо счастливо колоться, либо печально сидеть в изоляции без наркоты); 2) он переплачивает, пока ещё может платить, а потом, когда деньги у него кончаются, ему из тех денег, которые он переплатил, рассчитывают существование на остаток жизни опять же в изоляции: охрану, чтоб не сбежал, койку, еду, мытьё, стирку, медобслуживание, ну, и наркоту, если на неё останется; 3) его казнят. Ну, то есть колют смертельную дозу; 4) он переходит на полное попечение волонтёра, который обеспечивает его наркотиком (и при желании всем остальным, но наркотиком — обязательно, потому что см. п. 5); 5) он идёт воровать, вымогать, шантажировать и просто грабить чужое.
Понятно, что последний вариант не устраивает никого, включая даже самых отмороженных либералов, третий, на мой личный взгляд, наиболее гуманен и разумен во всех отношениях (при условии, что вдруг тяжёлые наркотики, паче чаяния, действительно, когда-нибудь легализуют), но, естественно, неприемлем для тех, кто называет себя гуманистами, второй представляется чрезвычайно сомнительным со всех точек зрения. О четвёртом я скажу ниже.
Получается, что первый вариант самый кагбэ привлекательный для либералов и гуманистов, и неудивительно, что именно на нём, минуя оставшиеся четыре, сразу же останавливаются сторонники легализации. Ну, а что тут такого. Действительно, государство богато, оно может себе позволить содержать наркоманов.
Здесь ход мысли приблизительно таков. Вот есть типа государство, и у этого государства есть какой-то бюджет, он большой и государственный. И, наверное, раз этот бюджет большой (ачоп ему быть маленьким, раз он государственный), то из него можно чего-нибудь выделить на легальную наркоту.
Это детская логика. Подобным образом ребёнок думает, что раз у его папы есть куча денег (ачоп не куча-то, раз папа взрослый), значит, папа может удовлетворить любой его каприз. Некоторые дети вырастают, обзаводятся собственным бюджетом и смекают, что выражение «куча денег» не имеет смысла от слова «совсем», потому что кучей будет, например, сто рублей копейками. Некоторые же дети не вырастают и продолжают считать деньги не конкретными величинами, а кучами.
Господа оппоненты, скажите мне, пожалуйста, как взрослые люди, какую конкретно сумму вы считаете разумным выделить на ежегодное содержание наркоманов в России? Когда вы ответите на этот вопрос, я задам вам другой: почему бы, напротив, не включить эту сумму в комплекс природоохранных мероприятий? Например, на восстановление лесных хозяйств, профилактику пожаров и обработку лесов инсектицидами, м? Илинямочка для мудака идея свободы и гуманизма будет поважнее собственной комфортной, здоровой и долгой жизни?
Если поважнее, тогда у меня к оппонентам следующий вопрос: почему вы в своей заботе о гуманизме и свободе никогда (то есть вообще никогда. То есть даже теоретически) не рассматриваете п. 4? Почему никто из вас не выдвинул предложение легализации на условиях добровольного вспомоществования наркоманам, например? Почему эта идея пришла в голову мне, противнице легализации наркотиков? Как бы то ни было, мне не жалко, могу подарить её вам. Создайте организацию наподобие товарищества, напишите устав, определите границы ответственности, подайте на рассмотрение в парламент. Во-первых, это будет действие по-настоящему заинтересованного лица, а не пустопорожнее краснобайство о свободе и щястье для всех даром. А во-вторых, если вы настолько серьёзно подойдёте к защите своих идеалов, то, глядишь, чем чёрт не шутит, я, возможно, даже найду в них нечто разумное.
Есть, правда, и в таком варианте одно маленькое «но». Как бы дёшев ни оказался в производстве подобного рода легальный наркотик, для подростка он всё равно останется чересчур дорогим. А поскольку пиздец можно сделать даже за копейки на коленке, что и подтверждает опыт дезоморфина, постольку же запредельно дешёвый пиздец для покупки вскладчину будут делать на коленке — и продавать школьникам вместо более дорогого легального ровно с теми же последствиями, которые мы наблюдаем сейчас: ВИЧ, гангрена,премия Дарвина монумент.
То есть пока взрослые, имеющие право распоряжаться собой самостоятельно, будут колоться, как настоящие свободные люди, говном стерилизованным, лабораторным, подростки, зависимые от воли родителей, будут подражать богеме по задворкам, имея в шприцах такую периодическую таблицу, что Менделеев бы от зависти помер.
Это не всё, однако. Есть ещё более дикое мнение о том, что каждый должен быть вправе выращивать свою собственную дурь и употреблять её по своему разумению — тогда, мол, распространение ВИЧ и гепатита вообще прекратится. Это мнение дичайшее, и оно происходит оттого, что нормальные люди никогда в жизни не видели наркоманов в их «естественной» среде обитания (максимум — заглядывали в более или менее чистенькие больнички, где реабилитанты уже маленько пришли в себя и научились смотреть глазами) и не знают, в каком на самом деле аду живут наркоманы. Очень счастливые и бесконечно наивные люди думают, что если наркоману разрешить колоться, то он будет колоться чистым наркотиком и исключительно одноразовым шприцем. Но нет, дорогие оппоненты, всё не так просто. Нищий наркоман будет колоться не тем наркотиком, который чист, а тем, на который у него хватает средств, и в том количестве народу на один шприц, какое скинется на одну варку. Денег у него нет, потому что нет работы, потому что как работник он никому не нужен. А зависимость от тяжёлого наркотика бешеная. Поэтому как кололись группами, так и будут продолжать колоться, отважно презирая и жизнь, и смерть.
Но давайте представим, что вдруг случилось чюдо и что ВИЧ с гепатитом просто тупо прекратили существование (вот, допустим, у нас печень мутировала, вот и нету гепатита. А ВИЧ сам собой исчез, божьим промыслом, вместе с сифилисом и гангреной заодно). Очень низменный вопрос: как будут жить соседи этих легализованных героев нашей баллады, если предоставить им, героям, полную и неограниченную свободу кайфа? Притон наркомана, шопвызнали, — это насекомые, вонь, грязь, кровь, говно и блевотина в прямом смысле в самых неожиданных местах, причём как минимум по всему двору, если не по кварталу. Это валяющиеся на детской и на собачьей площадках использованные шприцы. Это постоянная угроза пожара или потопа. Это уродливые, абсолютно неадекватные существа, даже внешне очень мало напоминающие людей. Это возможность обнаружить труп прямо под дверью собственной квартиры. Фактически, в одном аду с наркоманами живут все, без исключения, их соседи, и все соседи их соседей.
Как вы думаете, дорогие оппоненты, должны ли соблюдаться права нормальных людей — соседей наркоманов? Или когда дело доходит до соблюдения прав нормальных людей, ваша идея свободы и гуманизма начинает жестоко спотыкаться? Если так, то это плохая идея, недодуманная. Надо додумывать.
ЗЫ. Написала, подумала, что чего-то не хватает, — и тут же в ленте наткнулась на короткий постинг Вербицкого. Усмотрела карму. Хорошо. Сначала по поводу Ройзмана и негуманных методов.
Когда психически больного агрессивного человека запихивают в смирительную рубашку, у нормальных людей это протеста не вызывает. Нормальные люди в курсе, что если дать агрессивному психу свободу махать руками, то в пределе махать придётся лопатами.
Вы, надеюсь, все нормальные люди. Вы понимаете, что если с агрессивным наркоманом начать сюсюкаться, он перешагнёт через труп, возможно, даже через два. Потом он спиздит ближайший гаджет, продаст его и пойдёт колоться дальше.
Протест у вас вызывают, таким образом, не сами по себе негуманные методы. Протест у вас вызывает неофициальный характер деятельности фонда — ровно то самое, на что я вам намекаю, подкидывая идею организовать собственное товарищество, которое будет за свой счёт легально колоть легальных наркоманов, коль скоро вам так дороги свобода и легалайз. Неофициальность вызывает у вас протест, потому что когда человек явочным порядком берётся решать проблемы крупного масштаба, это всегда выглядит как претензия на управление в широком смысле, то есть на власть. А поскольку сами вы ни управлять, ни тем более владеть не в состоянии (вам лень, постоянно и непрерывно лень делать что-то в реальном мире, а не в мире идей), постольку же вы, с одной стороны, завидуете тем, кто может, а с другой — пытаетесь принизить их деятельность, чтоб не было стыдно перед самими собой. Поэтому вы и цепляетесь с остервенением за каждый сомнительный эпизод деятельности ройзмановского фонда, хотя сами прекрасно понимаете, что с таким государством, как у нас, делать что-то серьёзное и не косячить, то по части гуманизма, то по части законности, невозможно даже теоретически. У нас так: либо ничего не делать, либо делать с косяками. Но тут, простите за цитату, каждый воистину выбирает по себе. В этом смысле вы абсолютно такие же, как Ройзман, только Ройзман не пеняет вам на безделье, а вы ему пеняете на то, что он делает.
Это, вот, о собственно сути конфликта либералов с Ройзманом. Я в этот конфликт не лезу, потому что очень далека я от Екатеринбурга, и как оно там всё обстоит в действительности, не знаю, со свечкой не стояла. Ройзмана читаю, потому что у него жызненных историй много, остальное меня мало возбуждает. Так что, может, он, вообще, и правда, садист-маньяк (хотя, скорее, просто очень деятельный руководитель. Признаться, я даже склонности к авторитаризму в нём разглядеть не могу). Но я и не о Ройзмане веду речь, а я веду речь о сути конфликта с ним либералов. Либералов я знаю отлично и вижу насквозь, и в их выпадах в сторону Ройзмана, что бы он там собой ни представлял, вижу фальшь невооружённым глазом. Будет не Ройзман, а ещё кто-нибудь в другом масштабном проекте — будет то же самое, как под копирку.
Теперь о статье, которую Вербицкий пиарит с таким энтузиазмом. Опять-таки о части, касающейся Екатеринбурга, ничего не знаю, тем более, что вся статья выглядит как «Сам не слышал, но Рабинович напел о доме, который построил Джек». Я тут вскользь пройдусь только по одной проблеме, обозначенной в этой статье, а именно по проблеме заместительной терапии.
Вначале же обращу внимание на то, что статья написана… поэтом. Поэт писал, чего непонятного? Образец поэтического слога:
«С самыми стигматизированными… наркоманами» поэт встречался, да-с. В рамках «аутрич-работы», значит. Ну, да ладно, переходим сразу к делу.
Ну, во-первых, «миф о "неизлечимости" наркомании» поэт с более, чем 10-летним стажем «аутрич-работы» придумал сам. Наркомания — это, насколько я вообще представляю себе проблему (хоть я и не специалист, есличо), не то заболевание, к которому может быть применён термин «исцеление». Подвох заложен в самом термине. Мания — это тяга, влечение. В связи с чем немедленно возникает философский вопрос, можно ли считать наркоманом того, кого тянет употреблять наркотики, но кто при этом не употребляет их? А того, кого не тянет употреблять, но кто, тем не менее, употребляет по какой-либо причине? А если не тянет и не употребляет, но имеет склонность? Здесь же: достаточно ли заставить наркомана разок отказаться от наркотиков и отпустить в свободный полёт, сочтя его «выздоровевшим» раз навсегда?
Но это как бы философское. А теперь как бы ещё более философское. Думаю, что любой нормальный диабетик оскорбится до глубины души, если его начнут ставить на одну доску с наркоманом. Ну, хотя бы уже по той простой причине, что диабет, в отличие от наркомании, самостоятельно не выбирают. И уж тем более его не выбирают в погоне за сомнительным сиюминутным кайфом. И уж совсем тем более инсулин не является наркотиком, несмотря на то, что он, подобно героину, вводится внутривенно. Инсулин — это вещество, которое человеческий организм в норме вырабатывает самостоятельно. И если когда-нибудь отыщется способ возвращать диабетикам нормальный обмен веществ хотя бы на более или менее длительное время, диабетики разом слезут со своих игл.
Далее. Без инсулина диабетик жить не может (он, повторяю, вырабатывается организмом, он — часть нашего обмена веществ). Однако наркоман отличнейшим образом может жить без героина, без кокаина, без метадона, без морфина… Превосходно он может жить, ему просто чисто психологически будет всё время чего-то не хватать. Абстиненция — это так, детские страшилки. Самый ужас — это психологическая зависимость. Представьте, что от вас кусок отрезали, — вот это будет самое верное определение состояния наркомана во время ремиссии. А теперь представьте, что этот ваш кусок можно, можно, можно пришить обратно, и он никогда в жизни не сгниёт, он будет вас ждать, ждать, ждать, терпеливо, верно, как бессмертная собака ждёт своего хозяина, только руку протяни — и вот ты уже нормальный человек, совершенно целый, о какой кайф-то! Физическим калекам проще, во много раз проще, их время лечит, и смирение с потерей для них — единственное облегчение, несущее жизнь. У наркоманов даже такого выхода нет. Для них смирение, наоборот, — единственная пытка, а облегчение там, где игла и смерть.
Так что равнять диабетиков с наркоманами будет только тот, для кого и то, и другое — пустой звук. Так, всплакнул над загубленным «стигматизиованным» — и пошёл по своим делам. Сопли, короче.
«Снижение вреда» названо здесь философией из соображений политкорректности, потому что в действительности это миф. Речь может идти только о более или менее отложенных последствиях, но не об их редукции. Наркозависимые же «на самой тяжёлой стадии» имеют, как правило, такой букет, с каким уже никакого дополнительного вреда не надо.
Речь может идти только о снижении вреда самих наркоманов для общества. Именно с этой целью их пытаются социализировать в т.н. цивилизованных странах. И когда западные специалисты говорят о снижении вреда, они руководствуются не человеколюбивой чушью об отдельно взятом «стагматизированном» наркомане, а голым рассудком: чем дольше ремиссия отдельно взятого наркомана, тем всем спокойней. Ну, и заодно, может, глядишь, за время ремиссии какая панацея сыщется. Шанс ничтожный, но имеется.
И каким же образом «снижается» вред? Пылесосом?
Ещё раз: наркомания — это психическая тяга к физически (в данном случае) вредному веществу. От употребления такого вещества разрушается организм: мозг, ЦНС и чего там у нас ещё есть, включая, кстати, и пресловутую печень. Гепатит возникает не только и даже не столько потому, что наркоман колется чужим шприцем. Чужим шприцем передаётся ВИЧ. Гепатит же — это точно в той же степени «профессиональное» заболевание наркомана, в какой «профессиональным» заболеванием алкоголика считается цирроз. Если вредное вещество вводить в организм на протяжении длительного времени, то хоть «снижай» ты вред, а хоть и не «снижай», но печень с селезёнкой раньше или позже просто не справятся с нагрузкой и сдохнут. Туда же, кстати, по совершенно отдельным от общих шприцев причинам может отправиться и костный мозг за компанию. Ну, а кончится всё, как всегда, смертью сердца, разумеется. И всё это произойдёт скорее раньше, чем позже, если наркоман бродит где-то по притонам без присмотра и скорее позже, чем раньше, если наркоман так или иначе обслуживается здоровыми людьми, в том числе и специалистами. Но это — произойдёт абсолютно неизбежно, и редуцировать тут ничего не получится, кроме головы наркомана. Кстати, после такой редукции, если её вовремя провести, гепатита у него уже, конечно, не будет. Так что, наверное, снижение вреда для наркомана возможно.
А так, вообще, вот статистики кусочек (извините, что от Ройзмана, уж больно она показательна):
У каждого, потому что см. выше.
И я считаю, что в России правильно отказываются от этих программ. Наркоманию невозможно победить программами «снижения вреда», потому что программы «снижения вреда» — это ложь. Наркоманию можно только либо уничтожить, либо не уничтожить, третьего тут по определению не будет.
Очень плохо, что одновременно с отказом от этих т.н. программ в России не занимаются уничтожением наркомании (ну, или занимаются, но со стороны это выглядит ровно наоборот). Однако хорошо уже хотя бы то, что на собственную дурь не напяливается ещё заодно и чужая.
Тем не менее, мы тут добрались до кульминации, ща будет прогон за метадон:
Вот так сказал поэт, специалист по «аутрич-работе». Какая благостная картина рисуется, не правда ли? Не забыл поэт добавить и изящную подробность о том, что метадон употребляется перорально, а не внутривенно. То есть его, как и всякий раствор, можно, конечно, колоть, но так, вообще-то, он пьётся. Шмякнул в чаёк, навернул кружечку — и благодать на 48 часов.
Счастье, правда?
Злые, злые наши врачи-убийцы, измываются над несчастными наркоманами, лишают их радостей жизни и надежды на реабилитацию. Месть, смерть!
А теперь, дорогие мои, прочтите, что пишет о метадоне и о метадоновой терапии медик. Специально даю ссылку на украинский ресурс, а не на русский, чтоб никто не заподозрил меня в сговорес мировым сионизмом с русскими врачами-убийцами. (Upd. Сам текст на русском и весьма познавателен, так что не поленитесь прочесть.)
Ну, и показательное:
Отпраздновал — потому что тянет. Не тянуло бы, давным-давно забыл бы об этом, как о страшном сне. Было — и было, вспомнить стыдно, что там было, и слава стальным яйцам, что прошло. Но он празднует этот постыдный, по сути, факт, потому что его до сих пор тянет. Сильный мужик, на самом деле. 10 лет глухой депрессии, постоянный сознательный поиск в себе заслуживающих похвалы качеств, осмысленное поддержание самоуважения, которое в норме должно присутствовать фоновым порядком, постоянное напоминание себе о том, что он тоже чего-то добился, пусть и такого, о чём, вообще-то и вспоминать никогда бы не стал, но если оно само постоянно вспоминается, то пусть хотя бы послужит человеческой гордости, надо ведь поощрять себя — нормального, здорового человека, отца двоих детей и социального работника, не наркомана. То есть именно что наркомана, только со стальными яйцами.
Удивительный придурок поэт Дельфинов. Рассказать о таком в качестве примера реабилитации только придурок и мог.
Тем не менее, именно этот придурок, возможно, сформировал бы ваше мнение, не обрати я на него внимание.
Вот, обратила, теперь пойду блинчики пожру. Беда без блинчиков.
Вот эта композиция у радикальных либералов от зубов отскакивает.
Однако, уважаемые оппоненты, композиция сия есть ложь или, если вам так покажется толерантней, утопия.
Во-первых, немедленно после легализации о профилактике наркомании можно будет забыть на долгие десятилетия. Ну, потому что иначе нелогично получится: с одной стороны, вроде как разрешили, но с другой — вроде как не одобряем. Если не одобряем, то зачем разрешали, правильно? Поэтому профилактики не будет. Твоё дело, хошь — колись, не хошь — как хошь. Мамка, вон, из третьегодняшнего абзаца с папкой не позаботились — ну, значит, не свезло. Если не свезло, то о том, до чего доводит наркомания, ты будешь узнавать исключительно от сверстников — таких же долбоёбов, как ты сам. И торчков у нас, таким образом, уже через двадцать лет будет как курильщиков в шестидесятые годы. Ну, примерно.
Вы, кстати, знаете, что никотин — это наркотик? Молодцы, что знаете. А вы знаете, почему вы об этом знаете? Вы об этом знаете, потому что об этом массово начали говорить двадцать лет назад. А вы знаете, почему об этом начали массово говорить? А потому что человечество наконец-то взялось за ум и стало думать, как избавиться от очередного говна. Если бы вы ещё в восьмидесятые годы прошлого века (то есть не двадцать, а тридцать лет назад всего лишь) сказали кому-нибудь, за исключением медиков и особо продвинутых, о том, что никотин — наркотик, ответом вам был бы взгляд барана на новые ворота. Выачёмваще? Какой наркотик? Да вы ахуели, я по пачке в день высаживаю — и никакой деградации личности. Никотин просто вызывает привыкание, но вот такая у него специфика, значит. Кофе, вон, тоже привыкание вызывает. Сыр опять же. У нас вообще вагон привычек, из них половина — вредные. Ты, вот, ногти грызёшь, например-то.
Слово «наркоман» — это в первую очередь апелляция к факту зависимости от вещества. Почти каждый курильщик сегодня знает о том, что никотин — наркотик и что любой курильщик, таким образом, — наркоман. Однако знает он это чисто теоретически. Спросите любого курильщика, наркоман ли он, и в ответ вы с большой вероятностью получите возмущение. Называться наркоманом неприятно, потому что это констатация факта зависимости открытым текстом. Каждый курильщик, таким образом, знает о том, что он зависим, однако почти каждый старается не заострять на этом внимание. Не «ломка», а «курить хочется». И ведь не придерёшься — такова традиция.
Но в начале, однако, неспроста было именно слово. Когда ты говоришь «курить хочется», а не «ломка», всё выглядит не очень страшно и вообще даже нормально. Толпы людей вокруг хотят курить и курят — и ты такой же абсолютно, так что всё в порядке. Но стоит вместо выражения «курить хочу» сказать: «У меня синдром отмены», — сказать серьёзно, без ёрничанья, как всё тут же переворачивается с головы на ноги, и становится очень остро понятно, какие все вокруг долбоёбы и каким же долбоёбом был ты сам, когда подсел на это говно. А слезть уже никак, да… да, и не хочется, вообще-то… если уж начистоту. Потому как очень это приятно и сладко, между нами девочками, затянуться сигареткой, особенно долгожданной, особенно под чашечку кофе, да и вообще. Это называется психологической зависимостью, кстати.
Так вот, если легализовать запрещённые сегодня наркотики (что автоматически, повторяю, приведёт к потере профилактики), новые молодые долбоёбы будут ровно с тем же энтузиазмом ширяться и нюхать, с каким подростки моей юности курили на задворках.
Казалось бы, и фиг бы с ними. Меньше народу — больше кислороду. Однако давайте рассмотрим теперь проблему с экономической точки зрения. Понятно, что о государственном производстве наркотиков и бесплатной их раздаче нуждающимся речи не идёт. Наркотик — это не детское питание, обеспечивать им никто никого не обязан, даже если он и разрешён. Так что любое государство, легализующее наркотик, немедленно клеит на него акцизную марку и начинает выдавать лицензии на производство.
И производство лицензированных наркотиков с наклеенной акцизной маркой начинает стоить денег.
Вопрос: кто будет платить эти деньги?
Ладно, на первом этапе приобщения к высокому искусству ловли глюков платить будет сам наркоман. Допустим, наркотик производится чистый, колется по технологии под наблюдением врача-нарколога, наркоман получает только разрушение личности и «профессиональные» болячки, но не получает, например, осложнений в виде ВИЧ и гангрены. Так что до определённого момента он сохраняет социализацию и даже работоспособность.
А что происходит, когда он утрачивает и то, и другое?
Вариантов пять: 1) он поступает на баланс государства (читай: продолжает на деньги действующих налогоплательщиков либо счастливо колоться, либо печально сидеть в изоляции без наркоты); 2) он переплачивает, пока ещё может платить, а потом, когда деньги у него кончаются, ему из тех денег, которые он переплатил, рассчитывают существование на остаток жизни опять же в изоляции: охрану, чтоб не сбежал, койку, еду, мытьё, стирку, медобслуживание, ну, и наркоту, если на неё останется; 3) его казнят. Ну, то есть колют смертельную дозу; 4) он переходит на полное попечение волонтёра, который обеспечивает его наркотиком (и при желании всем остальным, но наркотиком — обязательно, потому что см. п. 5); 5) он идёт воровать, вымогать, шантажировать и просто грабить чужое.
Понятно, что последний вариант не устраивает никого, включая даже самых отмороженных либералов, третий, на мой личный взгляд, наиболее гуманен и разумен во всех отношениях (при условии, что вдруг тяжёлые наркотики, паче чаяния, действительно, когда-нибудь легализуют), но, естественно, неприемлем для тех, кто называет себя гуманистами, второй представляется чрезвычайно сомнительным со всех точек зрения. О четвёртом я скажу ниже.
Получается, что первый вариант самый кагбэ привлекательный для либералов и гуманистов, и неудивительно, что именно на нём, минуя оставшиеся четыре, сразу же останавливаются сторонники легализации. Ну, а что тут такого. Действительно, государство богато, оно может себе позволить содержать наркоманов.
Здесь ход мысли приблизительно таков. Вот есть типа государство, и у этого государства есть какой-то бюджет, он большой и государственный. И, наверное, раз этот бюджет большой (ачоп ему быть маленьким, раз он государственный), то из него можно чего-нибудь выделить на легальную наркоту.
Это детская логика. Подобным образом ребёнок думает, что раз у его папы есть куча денег (ачоп не куча-то, раз папа взрослый), значит, папа может удовлетворить любой его каприз. Некоторые дети вырастают, обзаводятся собственным бюджетом и смекают, что выражение «куча денег» не имеет смысла от слова «совсем», потому что кучей будет, например, сто рублей копейками. Некоторые же дети не вырастают и продолжают считать деньги не конкретными величинами, а кучами.
Господа оппоненты, скажите мне, пожалуйста, как взрослые люди, какую конкретно сумму вы считаете разумным выделить на ежегодное содержание наркоманов в России? Когда вы ответите на этот вопрос, я задам вам другой: почему бы, напротив, не включить эту сумму в комплекс природоохранных мероприятий? Например, на восстановление лесных хозяйств, профилактику пожаров и обработку лесов инсектицидами, м? Или
Если поважнее, тогда у меня к оппонентам следующий вопрос: почему вы в своей заботе о гуманизме и свободе никогда (то есть вообще никогда. То есть даже теоретически) не рассматриваете п. 4? Почему никто из вас не выдвинул предложение легализации на условиях добровольного вспомоществования наркоманам, например? Почему эта идея пришла в голову мне, противнице легализации наркотиков? Как бы то ни было, мне не жалко, могу подарить её вам. Создайте организацию наподобие товарищества, напишите устав, определите границы ответственности, подайте на рассмотрение в парламент. Во-первых, это будет действие по-настоящему заинтересованного лица, а не пустопорожнее краснобайство о свободе и щястье для всех даром. А во-вторых, если вы настолько серьёзно подойдёте к защите своих идеалов, то, глядишь, чем чёрт не шутит, я, возможно, даже найду в них нечто разумное.
Есть, правда, и в таком варианте одно маленькое «но». Как бы дёшев ни оказался в производстве подобного рода легальный наркотик, для подростка он всё равно останется чересчур дорогим. А поскольку пиздец можно сделать даже за копейки на коленке, что и подтверждает опыт дезоморфина, постольку же запредельно дешёвый пиздец для покупки вскладчину будут делать на коленке — и продавать школьникам вместо более дорогого легального ровно с теми же последствиями, которые мы наблюдаем сейчас: ВИЧ, гангрена,
То есть пока взрослые, имеющие право распоряжаться собой самостоятельно, будут колоться, как настоящие свободные люди, говном стерилизованным, лабораторным, подростки, зависимые от воли родителей, будут подражать богеме по задворкам, имея в шприцах такую периодическую таблицу, что Менделеев бы от зависти помер.
Это не всё, однако. Есть ещё более дикое мнение о том, что каждый должен быть вправе выращивать свою собственную дурь и употреблять её по своему разумению — тогда, мол, распространение ВИЧ и гепатита вообще прекратится. Это мнение дичайшее, и оно происходит оттого, что нормальные люди никогда в жизни не видели наркоманов в их «естественной» среде обитания (максимум — заглядывали в более или менее чистенькие больнички, где реабилитанты уже маленько пришли в себя и научились смотреть глазами) и не знают, в каком на самом деле аду живут наркоманы. Очень счастливые и бесконечно наивные люди думают, что если наркоману разрешить колоться, то он будет колоться чистым наркотиком и исключительно одноразовым шприцем. Но нет, дорогие оппоненты, всё не так просто. Нищий наркоман будет колоться не тем наркотиком, который чист, а тем, на который у него хватает средств, и в том количестве народу на один шприц, какое скинется на одну варку. Денег у него нет, потому что нет работы, потому что как работник он никому не нужен. А зависимость от тяжёлого наркотика бешеная. Поэтому как кололись группами, так и будут продолжать колоться, отважно презирая и жизнь, и смерть.
Но давайте представим, что вдруг случилось чюдо и что ВИЧ с гепатитом просто тупо прекратили существование (вот, допустим, у нас печень мутировала, вот и нету гепатита. А ВИЧ сам собой исчез, божьим промыслом, вместе с сифилисом и гангреной заодно). Очень низменный вопрос: как будут жить соседи этих легализованных героев нашей баллады, если предоставить им, героям, полную и неограниченную свободу кайфа? Притон наркомана, шопвызнали, — это насекомые, вонь, грязь, кровь, говно и блевотина в прямом смысле в самых неожиданных местах, причём как минимум по всему двору, если не по кварталу. Это валяющиеся на детской и на собачьей площадках использованные шприцы. Это постоянная угроза пожара или потопа. Это уродливые, абсолютно неадекватные существа, даже внешне очень мало напоминающие людей. Это возможность обнаружить труп прямо под дверью собственной квартиры. Фактически, в одном аду с наркоманами живут все, без исключения, их соседи, и все соседи их соседей.
Как вы думаете, дорогие оппоненты, должны ли соблюдаться права нормальных людей — соседей наркоманов? Или когда дело доходит до соблюдения прав нормальных людей, ваша идея свободы и гуманизма начинает жестоко спотыкаться? Если так, то это плохая идея, недодуманная. Надо додумывать.
ЗЫ. Написала, подумала, что чего-то не хватает, — и тут же в ленте наткнулась на короткий постинг Вербицкого. Усмотрела карму. Хорошо. Сначала по поводу Ройзмана и негуманных методов.
Когда психически больного агрессивного человека запихивают в смирительную рубашку, у нормальных людей это протеста не вызывает. Нормальные люди в курсе, что если дать агрессивному психу свободу махать руками, то в пределе махать придётся лопатами.
Вы, надеюсь, все нормальные люди. Вы понимаете, что если с агрессивным наркоманом начать сюсюкаться, он перешагнёт через труп, возможно, даже через два. Потом он спиздит ближайший гаджет, продаст его и пойдёт колоться дальше.
Протест у вас вызывают, таким образом, не сами по себе негуманные методы. Протест у вас вызывает неофициальный характер деятельности фонда — ровно то самое, на что я вам намекаю, подкидывая идею организовать собственное товарищество, которое будет за свой счёт легально колоть легальных наркоманов, коль скоро вам так дороги свобода и легалайз. Неофициальность вызывает у вас протест, потому что когда человек явочным порядком берётся решать проблемы крупного масштаба, это всегда выглядит как претензия на управление в широком смысле, то есть на власть. А поскольку сами вы ни управлять, ни тем более владеть не в состоянии (вам лень, постоянно и непрерывно лень делать что-то в реальном мире, а не в мире идей), постольку же вы, с одной стороны, завидуете тем, кто может, а с другой — пытаетесь принизить их деятельность, чтоб не было стыдно перед самими собой. Поэтому вы и цепляетесь с остервенением за каждый сомнительный эпизод деятельности ройзмановского фонда, хотя сами прекрасно понимаете, что с таким государством, как у нас, делать что-то серьёзное и не косячить, то по части гуманизма, то по части законности, невозможно даже теоретически. У нас так: либо ничего не делать, либо делать с косяками. Но тут, простите за цитату, каждый воистину выбирает по себе. В этом смысле вы абсолютно такие же, как Ройзман, только Ройзман не пеняет вам на безделье, а вы ему пеняете на то, что он делает.
Это, вот, о собственно сути конфликта либералов с Ройзманом. Я в этот конфликт не лезу, потому что очень далека я от Екатеринбурга, и как оно там всё обстоит в действительности, не знаю, со свечкой не стояла. Ройзмана читаю, потому что у него жызненных историй много, остальное меня мало возбуждает. Так что, может, он, вообще, и правда, садист-маньяк (хотя, скорее, просто очень деятельный руководитель. Признаться, я даже склонности к авторитаризму в нём разглядеть не могу). Но я и не о Ройзмане веду речь, а я веду речь о сути конфликта с ним либералов. Либералов я знаю отлично и вижу насквозь, и в их выпадах в сторону Ройзмана, что бы он там собой ни представлял, вижу фальшь невооружённым глазом. Будет не Ройзман, а ещё кто-нибудь в другом масштабном проекте — будет то же самое, как под копирку.
Теперь о статье, которую Вербицкий пиарит с таким энтузиазмом. Опять-таки о части, касающейся Екатеринбурга, ничего не знаю, тем более, что вся статья выглядит как «Сам не слышал, но Рабинович напел о доме, который построил Джек». Я тут вскользь пройдусь только по одной проблеме, обозначенной в этой статье, а именно по проблеме заместительной терапии.
Вначале же обращу внимание на то, что статья написана… поэтом. Поэт писал, чего непонятного? Образец поэтического слога:
…с конца 90-х участвую в аутрич-работе с самыми бесправными и стигматизированными уличными наркоманами — и не встречал никаких животных, а встречал несчастных, больных людей, которым никто не хочет помогать, которых шпыняют и гоняют все, кому ни лень, и которые сами страстно желают выбраться из той социальной ямы, куда свалились кто в силу жизненных обстоятельств, кто в силу безграмотной наркополитики нашей страны, набирающей репрессивную силу с конца 90-х.
«С самыми стигматизированными… наркоманами» поэт встречался, да-с. В рамках «аутрич-работы», значит. Ну, да ладно, переходим сразу к делу.
За последние 30 лет в мире наработано немало эффективных методик работы с наркопотребителями, и давно уже развеян миф о "неизлечимости" наркомании. Да, это хроническое заболевание, и некоторым людям от него не избавиться до конца их дней, но даже они могут повысить уровень жизни и уменьшить вред от наркотиков. Диабет — тоже хроническое заболевание, и больным тоже нужно регулярно колоться, и без уколов инсулина они не могут жить.
Ну, во-первых, «миф о "неизлечимости" наркомании» поэт с более, чем 10-летним стажем «аутрич-работы» придумал сам. Наркомания — это, насколько я вообще представляю себе проблему (хоть я и не специалист, есличо), не то заболевание, к которому может быть применён термин «исцеление». Подвох заложен в самом термине. Мания — это тяга, влечение. В связи с чем немедленно возникает философский вопрос, можно ли считать наркоманом того, кого тянет употреблять наркотики, но кто при этом не употребляет их? А того, кого не тянет употреблять, но кто, тем не менее, употребляет по какой-либо причине? А если не тянет и не употребляет, но имеет склонность? Здесь же: достаточно ли заставить наркомана разок отказаться от наркотиков и отпустить в свободный полёт, сочтя его «выздоровевшим» раз навсегда?
Но это как бы философское. А теперь как бы ещё более философское. Думаю, что любой нормальный диабетик оскорбится до глубины души, если его начнут ставить на одну доску с наркоманом. Ну, хотя бы уже по той простой причине, что диабет, в отличие от наркомании, самостоятельно не выбирают. И уж тем более его не выбирают в погоне за сомнительным сиюминутным кайфом. И уж совсем тем более инсулин не является наркотиком, несмотря на то, что он, подобно героину, вводится внутривенно. Инсулин — это вещество, которое человеческий организм в норме вырабатывает самостоятельно. И если когда-нибудь отыщется способ возвращать диабетикам нормальный обмен веществ хотя бы на более или менее длительное время, диабетики разом слезут со своих игл.
Далее. Без инсулина диабетик жить не может (он, повторяю, вырабатывается организмом, он — часть нашего обмена веществ). Однако наркоман отличнейшим образом может жить без героина, без кокаина, без метадона, без морфина… Превосходно он может жить, ему просто чисто психологически будет всё время чего-то не хватать. Абстиненция — это так, детские страшилки. Самый ужас — это психологическая зависимость. Представьте, что от вас кусок отрезали, — вот это будет самое верное определение состояния наркомана во время ремиссии. А теперь представьте, что этот ваш кусок можно, можно, можно пришить обратно, и он никогда в жизни не сгниёт, он будет вас ждать, ждать, ждать, терпеливо, верно, как бессмертная собака ждёт своего хозяина, только руку протяни — и вот ты уже нормальный человек, совершенно целый, о какой кайф-то! Физическим калекам проще, во много раз проще, их время лечит, и смирение с потерей для них — единственное облегчение, несущее жизнь. У наркоманов даже такого выхода нет. Для них смирение, наоборот, — единственная пытка, а облегчение там, где игла и смерть.
Так что равнять диабетиков с наркоманами будет только тот, для кого и то, и другое — пустой звук. Так, всплакнул над загубленным «стигматизиованным» — и пошёл по своим делам. Сопли, короче.
Снижение вреда (harm reduction) — это целая философия, включающая и работу с теми группами населения, кто далек от наркопотребления, и с опиоидными наркозависимыми на самых тяжелых стадиях.
«Снижение вреда» названо здесь философией из соображений политкорректности, потому что в действительности это миф. Речь может идти только о более или менее отложенных последствиях, но не об их редукции. Наркозависимые же «на самой тяжёлой стадии» имеют, как правило, такой букет, с каким уже никакого дополнительного вреда не надо.
Речь может идти только о снижении вреда самих наркоманов для общества. Именно с этой целью их пытаются социализировать в т.н. цивилизованных странах. И когда западные специалисты говорят о снижении вреда, они руководствуются не человеколюбивой чушью об отдельно взятом «стагматизированном» наркомане, а голым рассудком: чем дольше ремиссия отдельно взятого наркомана, тем всем спокойней. Ну, и заодно, может, глядишь, за время ремиссии какая панацея сыщется. Шанс ничтожный, но имеется.
В России от программ снижения вреда упорно отказываются, немногочисленные активисты и волонтеры работают "за идею".
И каким же образом «снижается» вред? Пылесосом?
Ещё раз: наркомания — это психическая тяга к физически (в данном случае) вредному веществу. От употребления такого вещества разрушается организм: мозг, ЦНС и чего там у нас ещё есть, включая, кстати, и пресловутую печень. Гепатит возникает не только и даже не столько потому, что наркоман колется чужим шприцем. Чужим шприцем передаётся ВИЧ. Гепатит же — это точно в той же степени «профессиональное» заболевание наркомана, в какой «профессиональным» заболеванием алкоголика считается цирроз. Если вредное вещество вводить в организм на протяжении длительного времени, то хоть «снижай» ты вред, а хоть и не «снижай», но печень с селезёнкой раньше или позже просто не справятся с нагрузкой и сдохнут. Туда же, кстати, по совершенно отдельным от общих шприцев причинам может отправиться и костный мозг за компанию. Ну, а кончится всё, как всегда, смертью сердца, разумеется. И всё это произойдёт скорее раньше, чем позже, если наркоман бродит где-то по притонам без присмотра и скорее позже, чем раньше, если наркоман так или иначе обслуживается здоровыми людьми, в том числе и специалистами. Но это — произойдёт абсолютно неизбежно, и редуцировать тут ничего не получится, кроме головы наркомана. Кстати, после такой редукции, если её вовремя провести, гепатита у него уже, конечно, не будет. Так что, наверное, снижение вреда для наркомана возможно.
А так, вообще, вот статистики кусочек (извините, что от Ройзмана, уж больно она показательна):
Сорок процентов парней, героиновых наркоманов, ВИЧ-инфицированы.
Гепатит, в той или иной форме, у каждого.
У каждого, потому что см. выше.
И я считаю, что в России правильно отказываются от этих программ. Наркоманию невозможно победить программами «снижения вреда», потому что программы «снижения вреда» — это ложь. Наркоманию можно только либо уничтожить, либо не уничтожить, третьего тут по определению не будет.
Очень плохо, что одновременно с отказом от этих т.н. программ в России не занимаются уничтожением наркомании (ну, или занимаются, но со стороны это выглядит ровно наоборот). Однако хорошо уже хотя бы то, что на собственную дурь не напяливается ещё заодно и чужая.
Тем не менее, мы тут добрались до кульминации, ща будет прогон за метадон:
Еще одна запрещенная в нашей стране практика — заместительная терапия. Суть ее в том, что наркоману вместе грязного уличного наркотика выдается, к примеру, питьевой раствор метадона (синтетического опиоида с более продолжительным действием, чем у героина). Результат: наркоман перестает покупать "товар" у дилеров, уходит с улицы, не занимается крайне рискованными инъекциями, не заражается ВИЧ и гепатитом, получает возможность передохнуть, собраться с мыслями, а в перспективе и прекратить наркопотребление вовсе.
Вот так сказал поэт, специалист по «аутрич-работе». Какая благостная картина рисуется, не правда ли? Не забыл поэт добавить и изящную подробность о том, что метадон употребляется перорально, а не внутривенно. То есть его, как и всякий раствор, можно, конечно, колоть, но так, вообще-то, он пьётся. Шмякнул в чаёк, навернул кружечку — и благодать на 48 часов.
Счастье, правда?
Злые, злые наши врачи-убийцы, измываются над несчастными наркоманами, лишают их радостей жизни и надежды на реабилитацию. Месть, смерть!
А теперь, дорогие мои, прочтите, что пишет о метадоне и о метадоновой терапии медик. Специально даю ссылку на украинский ресурс, а не на русский, чтоб никто не заподозрил меня в сговоре
Ну, и показательное:
"Вчера отпраздновал 10 лет чистоты", — сказал мне недавно коллега, бывший наркоман, а ныне отец двоих детей и социальный работник.
Отпраздновал — потому что тянет. Не тянуло бы, давным-давно забыл бы об этом, как о страшном сне. Было — и было, вспомнить стыдно, что там было, и слава стальным яйцам, что прошло. Но он празднует этот постыдный, по сути, факт, потому что его до сих пор тянет. Сильный мужик, на самом деле. 10 лет глухой депрессии, постоянный сознательный поиск в себе заслуживающих похвалы качеств, осмысленное поддержание самоуважения, которое в норме должно присутствовать фоновым порядком, постоянное напоминание себе о том, что он тоже чего-то добился, пусть и такого, о чём, вообще-то и вспоминать никогда бы не стал, но если оно само постоянно вспоминается, то пусть хотя бы послужит человеческой гордости, надо ведь поощрять себя — нормального, здорового человека, отца двоих детей и социального работника, не наркомана. То есть именно что наркомана, только со стальными яйцами.
Удивительный придурок поэт Дельфинов. Рассказать о таком в качестве примера реабилитации только придурок и мог.
Тем не менее, именно этот придурок, возможно, сформировал бы ваше мнение, не обрати я на него внимание.
Вот, обратила, теперь пойду блинчики пожру. Беда без блинчиков.
Комментариев нет:
Отправить комментарий