Синтаксический почти лытдыбр

Закончила очередную главку своей будущей книги (извините, пожалуйста, за выражение, я пока не знаю, как по-другому назвать). Дала почитать любимому, пошли обсуждать.

И тут выяснилась совершенно замечательная вещь, которая для меня, натурально, стала открытием: оказывается, на письме я порой чрезвычайно двусмысленно выражаюсь. То есть, буквально, пишу так, что одну и ту же фразу становится возможным трактовать двояко. Причём это не аналог «казнить нельзя помиловать», потому что в моих двусмысленных фразах знаки препинания уже расставлены. То есть я иногда пишу полными фразами-омонимами.

Если кто не понял, это попытка поделиться ахуем. Просто когда любимый выдал свою трактовку написанного мною, я сначала запротестовала: мол, я такого не писала. А потом перечитала и поняла, что написанное таки невозбранно трактуется двояко.

Я посидела подумала, с чем бы это могло быть связано, и не нашла никакого более умного объяснения, чем синтаксис. О необычном синтаксисе мне четыре года назад ещё Маша Звездецкая говорила (и, собственно, она была первая, кто употребил слово «синтаксис» в связи со своеобразием моего письма), но тогда речь об этом зашла как бы в общем да и просто вскользь, а сейчас, вот, я упёрлась в конкретные проявления и вижу, что таки, ну, да, синтаксис как есть: все эти порядки слов и оборотов в предложениях, расстановка междометий, вводных и прочего… Самое смешное, что когда я пишу, то вообще почти не задумываюсь, куда какое слово ставить. Нет такого вопроса, как поиск подлежащему или сказуемому, или второстепенному определённого места: оно стоит на месте ещё до того, как я писать начала.

Стала думать дальше: да, часто меняю слова (на синонимы — как вариант, хотя чаще даже просто меняю); да, часто дописываю недостающее или выкидываю лишнее; и — нет, почти никогда не меняю порядок слов в уже написанном предложении. То есть синтаксическая структура у меня почти всегда готова изначально.

И тут я наконец-то поняла, отчего так медленно пишу. Я ищу слова под уже готовую структуру. Слово должно быть единственно уместным — я об этом уже говорила. Но оно должно быть уместным не само по себе, а в контексте синтаксической структуры, потому что именно синтаксическая структура есть каркас изреченной мысли.

И всё, что я делаю, фактически, — это вписываю одну правильную конструкцию в другую. А когда одна правильная конструкция вписывается в другую правильную конструкцию, на выходе всегда получаются как минимум две правильные конструкции… ну, то есть физически она, конечно, одна, но по смыслу их будет ровно столько, сколько правильных конструкций вписаны одна в другую.

ВотЪ. Занавес, аплодисменты. А чтобы сеанс самолюбования оказался совершенно окончательным, я даже не буду говорить, что всякий раз после слова «правильный» надо добавлять имху. (Эта последняя фраза, разумеется, написана в порядке сеанса любования собственной скромностью.)