40

Когда мы маленькие, нам всем кажется, что 30 или тем более 40 лет — это очень много, это старость и почти смерть. А потом приходит 30 лет, а потом 40, и мы осознаём, что смерть — это понятие не возрастное, а ситуативное.

Спасибо мирозданию за то, что мне уже сорок. И спасибо за то, что я хочу больше. Полмира живёт лишь затем, чтобы выжили их дети, а половина оставшейся половины — по инерции. А я живу без цели и смысла — просто потому что жизнь хороша и хочется жить. В двадцать лет такие вещи сложно оценить, но чем старше становишься, тем лучше понимаешь бесценность этой бесцельности.