Ролевая ЧС: что бы такое придумать, чтоб ничего не делать?

Попросили рассказать о работе третьей ЧС — сейчас расскажу. Опираться буду и на модель А, и на так называемый штурвал Калинаускаса, потому что в том и в другом случае по отдельности мы находим очень много достоинств и недостатков, а вот вместе эти две модели прекрасно друг друга дополняют.

Вначале о ролевой в целом. Что такое ролевая функция? Ролевая функция — это функция, которая противоположна суггестивной. Отсюда все её проблемы: если суггестивная функция — это зона контакта человека с окружающей действительностью (и мы хотим получать по ней информацию: больше, ещё больше, как можно больше), то ролевая — это, грубо говоря, зона, в которой нам категорически не хочется контактировать ни с чем вообще, и чем меньше мы в этой зоне околачиваемся, тем нам привольней.

Однако сложность для нас заключается в том, что эта функция, во-первых, очень хорошо осознаётся, а во-вторых, расположена на том уровне сознания, куда вмонтированы социальные императивы, расходящиеся с нашими желаниями. Вы скажете, что социальных императивов вагон и что многие с нашими желаниями расходятся, и будете совершенно правы. Но есть тонкость, потому что есть императивы и императивы. С одними императивами мы спокойно смиряемся; другие спокойно же отвергаем; третьи принимаем или отвергаем чисто умозрительно, потому что де-факто они нам безразличны: нас в этих контекстах не бывает; четвёртые нам не даются, но мы стараемся их хорошо исполнить во что бы то ни стало, потому что понимаем их правильность, например; двадцать пятые творчески перерабатываем да ещё и настаиваем на том, чтоб подобным образом поступало всё общество. И так далее. Так вот, ролевая функция — это императивы, которые мы не можем ни принять (потому что они вызывают у нас дикое отвращение), ни отвергнуть (потому что функция слабая, и мнение общества для неё крайне важно). В результате вся наша осмысленная деятельность по ролевой направлена на поиск компромисса: как, с одной стороны, не быть сожранным собственной совестью, а с другой — избежать присутствия в зоне отвратительного нам аспекта.

Если кратко, то ролевая функция — это аспект долженствования, по которому нас всё время грызёт совесть.

Это в целом. А теперь смотрим, что у Дона в ролевой? Правильно, в ролевой у Дона — объектная, то есть так называемая волевая сенсорика.

Что такое волевая сенсорика и что представляет собой уровень взаимодействия человека с миром по этому аспекту?

Волевая сенсорика, в противоположность сенсорике ощущений, — это прямой физический контакт человека с окружающим миром. Это всё, что требует от нас реального действия. Это приготовить обед (не изобрести рецепт, не путайте. Именно приготовить: руками). Это вымыть посуду. Это построить дом (опять же не путать с проектированием). Это — элементарно — выползти из койки и переползти в кресло. Это дать в морду, наконец. Это так же заставить других людей встать туда, где им следует быть, и заняться чем надо. Это, словом, управление любого рода.

Если вкратце, то лучше всего объектную сенсорику описывают понятия «энергия», «сила», «напряжение», «воля», то есть, в конечном счёте, — «работа».

Дурацкие соционические описания, анкеты и тесты, изобретающиеся идиотами головного мозга, настаивают на том, что работа — элемент аспекта деловой логики. Того, кто эту околесицу родил и внедрил в массы, надо, ящитаю, сослать в школу для умственно отсталых. Почему? Потому что деловая логика (то есть логика факта, логика реального мира) может вообще не иметь отношения к работе, которую выполняет человек. Вот, например, к работе редактора художественной литературы она не имеет ни малейшего отношения. Ну, нет в этой работе фактов, кроме факта самой рукописи, — соответственно, неоткуда взяться и логике факта (и поэтому редактор может, конечно, от великого сердца указать писателю на фактическую ошибку, но может совершенно невозбранно и не указывать).

Напротив, даже самая любимая работа всегда требует определённого напряжения и определённого количества энергии, силы, а нередко и воли (особенно на первых этапах, когда ещё мало что получается). Даже самая любимая работа порой выматывает нас до состояния полного изнеможения. Даже самая наилюбимейшая работа — это всегда физическое взаимодействие с окружающим миром (хотя бы в виде нажатия кнопок или, там, переставления ног).

Понимаете, да? Работа — это всегда и только элемент аспекта волевой сенсорики. Деловая логика может присутствовать в работе (например, в работе бухгалтера или системного администратора, или кассира она ещё как присутствует), а может и отсутствовать.

И вот теперь я расколюсь решительно и бесповоротно: самый аццкий адЪ и исчадие для любого Дон-Кихота (и для Гексли, кстати тоже) — это работа.

И это, безусловно, клин, потому что, с одной стороны, мы не понимаем, нафига нам вообще работать, если мы в любом случае не пропадём (это опять же общее у всех базовых ЧИшников: мы — дико изворотливые твари, мы умеем находить и создавать такие условия, в которых работать не надо), а с другой стороны, в нас с детства намертво вдолблен императив: «Надо работать». Вот надо — и всё. Ты чего, самый основной тут, не работать? Все работают, а ты — нет? Выделяешься, сука? А ну, быстро напрягся и в лямку!

Божыжмой! Кошмар моего школьного детства — это лето в деревне и суббота круглый год. Потому что летом в деревне надо копать, полоть, носить воду, собирать урожай и косить, а по субботам в квартире общая уборка. Понимаете, да? Для меня нет проблемы в том, чтобы, уронив бумажку, просто запомнить, где она приблизительно упала, чтоб потом не искать её слишком долго. Для меня проблема — подобрать эту бумажку и положить её на место.

Поэтому у меня в комнате — почти идеальный порядок: у меня все бумажки лежат таким образом, чтоб ни одна не упала. С поверхностей сметено в ящики, в корзинки и на застеклённые полки всё, что только вообще разумно смести, оставлено лишь то, к чему я обращаюсь часто (потому что опять же проще протянуть руку и взять со стола, чем лезть в ящик, а уж о том, чтобы вынужденно лежащее на столе ни в коем случае не оказалось на полу, я позабочусь, будьте спокойны).

Но это потому, что я выросла в семье женщины, у которой кухня была медицински стерильна, а огород — идеально плодоносен. Если бы моей матерью оказалась ленивая неряха, я бы по поводу упавших бумажек вообще не парилась. Упала — и хуй с ней, пусть лежит отдыхает. Отдыхать — это святое, не трогайте без нужды.

(Вот вам, к слову, пример того, как могут отличаться тождики: тараканы-то у них одни и те же в одних и тех же местах, но пища, которой эти тараканы кормлены, определяет всё чуть более, чем полностью.)

Однако как ни верти, а взаимодействовать с миром приходится, правильно? Переходим к части, касающейся минимизации ущерба, практики смирения и прочих подобных аскез.

Что помогает преодолеть отвращение к контакту с миром по третьей, ролевой функции? Ну, во-первых, личное позитивное отношение к процессу — это общечеловеческое. Если мне нравится писать, редактировать, фотографировать, то я и буду писать, редактировать и фотографировать (возможно, с матами, потому что надо всё-таки напрягаться, хоть и минимально, но совершенно точно не из-под палки). Если мне нравится управлять лодкой или рассекать на доске по морю, то время от времени я и этим буду заниматься (и это как раз понятно, потому что и то, и другое напрямую связно с сенсорикой ощущений, которая у меня — уровень контакта и наполнять которую я стараюсь при каждом удобном случае).

Во-вторых, это вдохновение. И это тоже, по-моему, общечеловеческое: если вожжа под хвост попала, с издержками считаться перестаёшь.

Однако есть огромное количество работы, которая не нравится, которая не возбуждает абсолютно, но которую, тем не менее, надо делать. Такова, например, работа по дому. Как в этом случае будет выкручиваться Дон?

А точно так же, как и любой другой — переводя стрелки на свои сильные бессознательные функции. В случае Дон-Кихота это объектная логика и субъектная интуиция.

Если это взрослый Дон, то он с определённой гарантией либо вообще не будет выкручиваться (упало — пусть лежит), либо выкрутится приблизительно так, как выкручиваюсь я: чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят. При этом раз в неделю можно маленько помахать передними конечностями по поверхностям, чтоб смести с них накопившееся лишнее. Тряпочкой ещё поелозить там и сям. Это, конечно, в норме напрягает, но это малое усилие, и, если самочувствие нормальное, его можно пережить.

Посуда с гарантией будет либо пластиковой одноразовой, либо в единственном экземпляре (чтоб не было соблазна загромождать раковину), либо с приложением в виде посудомоечной машины.

Еда будет либо очень простой в приготовлении, либо для друзей (то есть проходящей по пункту вдохновения), либо в ближайшей забегаловке, либо из концентратов (до тех пор, пока желудок выдерживает). В любом случае она будет редко, потому что для суггестивной БС забыть пожрать — это норма жизни.

Это всё если взрослый Дон живёт один. Если взрослый Дон живёт не один… значит, он живёт либо с альфийцем, либо с подвижником, либо плохо и недолго.

Так или иначе во взрослом состоянии он будет переключаться в режим работы фоновой ЧЛ. Оптимизация окажется идеальной, уверяю вас, деловая логика Дон-Кихота именно под неё и заточена (спросите меня — и я, не просыпаясь, отвечу, как свести к минимуму работу, которую человек должен выполнять непосредственно).

Если же это Дон-ребёнок (а ещё если у него родители примерно такие же, как и у меня), то с большой вероятностью он переведёт стрелки на ограничительную субъектную интуицию: он просто уйдёт в себя и будет механически работать руками, создавая внутри образы той или иной степени дивности.

Ибо что такое субъектная интуиция? Это целостность внутреннего мира человека. Если очень обобщённо, это его набор состояний, стремлений и идеалов. Это аспект, который позволяет установить соответствие заявленного и показанного. Это аспект образа: его сотворения, осмысления и верификации.

А что такое ограничительная функция? Это самая сильная функция информационного метаболизма. Её императив — это всегда императив, для всех, без исключения (в том числе и для самого носителя). Последнее прибежище загнанных в безвыходную ситуацию (куда, собственно, и попадают многие дети) — обратиться к ограничительной, чтобы избежать концентрации на неприятных для психики вещах. Прелесть в том, что ограничительная работает сама по себе, без усилий, без каких бы то ни было проблем, вообще даже без специального на то желания. Она просто рефлекторно включается, ибо её задача — сохранить личность в целости. Организм не спрашивает, он бережёт себя — и всё.

Резюмируя, однако, по работе ролевой ЧС, можно сказать только одно: ролевая ЧС — не работает. В буквальном смысле. Человек с ролевой ЧС ленив невероятно, и всё, что он действительно делает, — это ищет возможность уклониться от работы: либо напрямую, либо посредством перевода стрелок на фоновую и ограничительную. Если же он вдруг действительно начинает работать, будьте уверены, это потому, что у него имеются иные стимулы: либо ему нравится процесс, в который он включён, либо на него нашло вдохновение, либо он хочет получить какие-то плюшки по базовой, творческой, суггестивной или активационной (побегать по морю, поездить верхом, погулять, произвести хорошее впечатление или сохранить его, не расстаться с хорошей компанией, увидеть что-нибудь новенькое и т.п.).

ЗЫ. Ежели есть какие вопросы, комменты тут.