Ужасно интересно всё то, что неизвестно…

…а то, что всем известно, совсем не интересно.

Потому что если и без меня известно, то зачем я в этом контексте? Я существую для того, чтобы сказать: «Вон оно как, эва!»

Это было вступление к предисловию.

В школе я училась достаточно херово для того, чтобы у учителей не возникало на мой счёт никаких посторонних поползновений, однако недостаточно херово, чтобы быть с позором изгнанной за стопицот колов в четверти. По гуманитарным предметам, а ещё по биологии мне даже тройки никогда не ставили, потому что если я знала хоть что-нибудь, то пурги могла намести как минимум минут на пять чистого времени. А если я ничего не знала, я начинала рассказ с того, о чём знала. Тут уже пятью минутами было не обойтись, поэтому меня обычно сажали на место, не дослушав даже до середины, и ставили где-то в среднем четыре целых и какой-то хрен десятых балла. Я никогда не могла понять, за что, ведь, по совести, я не знаю ни черта. Никогда не знала и сейчас не знаю.

Нет, это не повод для гордости, это предисловие.

Самым увлекательным моментом изучения чего угодно для меня всегда была и остаётся terra incognita — та постановка вопроса, которая либо никому не приходила в голову, либо приходила, но так давно, что об этом уже все забыли, либо приходила, но я с ней не сталкивалась. Нетрудно предположить, что меня, таким образом, гораздо проще увлечь какой-нибудь мифологией, чем какой-нибудь историей, потому что мифология — вещь умозрительная, и вопросы к ней, следовательно, можно ставить до бесконечности, тогда как история — вещь фактическая, и весь набор вопросов к ней ограничивается сакраментальной триадой: «Что?», «Где?», «Когда?» Да мне, в сущности, без разницы, и то, и другое, и третье. Спроси меня: «Что это значит и как это понимать?» — а остальное поищи, будь добр, в книжках.

Книжки…

Лирическое отступление.

Книжки — это отдельный разговор. Сейчас, например, я читаю очень умственную книжку «Квинт Серторий: Политическая биография» — третий день первую главу. Книжка увлекательная шокапец, потому что яркие, красочные сны мне начинают сниться уже после полутора абзацев.

Прежде всего, Рим оказался не готов к управлению покоренными землями — как отметил С. Л. Утченко, непригодность и устарелость республиканского аппарата ни в чем не проявилась столь остро³. Римские наместники, обладая практически неограниченной властью, действовали почти бесконтрольно. Они обременяли местное население произвольными поборами и вымогательствами, грабили храмы, иногда даже вели войны без разрешения сената, который, впрочем, в случае успеха одобрял их действия. Как выразился Р. Сайм, благодаря созданию Империи всплыло наружу все худшее, что было в nobiles⁴. Вопрос об упорядочении системы провинциального управления встал довольно рано — уже в 149 г. был издан закон Кальпурния о вымогательствах (lex Calpurnia de repetundis), призванный пресечь злоупотребления наместников, но он не дал особых результатов.

Пи-и-и-и-у… Бдыщ! История такая история: на пол-абзаца будет по меньшей мере две фамилии исследователей и одна — исторического персонажа, парочка уточнений, парочка терминов (лучше всего не по-русски), парочка сносок и датка до кучи — датки очень способствуют снижению уровня ЧСВ в мозгах. И написано это всё будет тоже соответственно: серьёзно, как япона мать, и протокольно, как телеграф.

Хотя, вообще-то, если вдуматься, всё оказывается очень увлекательно. Смотрите: Рим завоевал дохрена земель, назначил в каждую из них наместника и, чтоб наместники не распускались сверх меры, сочинил специальный закон о вымогательствах имени Кальпурния. Но наместникам закон был до лампы, и они пошли в разнос — и ничего им за это не было. А почему? А потому что не надо разевать рот на кусок, который не можешь проглотить. Где войска? Войска на местах. Кто командует на местах? Наместники. Чем будем обеспечивать выполнение законов наместниками? Правильно, сынок, голым хуем. Теперь смекай: дело было во втором веке до нашей эры. Что с тех пор изменилось? Правильно, дочка, изобрели латексный презерватив. И теперь обеспечивать выполнение законов можно уже, практически, хуем одетым. А войска где? Вот то-то и оно, дети мои, что в Караганде по-прежнему. Теперь мы можем с большей или меньшей погрешностью установить и обратную связь: все те же причины, которые не так давно стремительным домкратом катапультировали нашу благословенную державу в ахеронские ебеня, посодействовали отправке туда же и древнего Рима. Только причины надо максимально абстрагировать с учётом полной обнажённости древнеримского хуя.

Согласитесь, совсем другой разговор, да? А то Утченко, понимаешь, отметил, а Сайм выразился… Да какая, в сущности, разница, кто там как выразился? И какая разница, в каком точно году приняли конкретный закон? Если этот год стал переломной датой, он прекрасно уложится в общую схему и запомнится сам собой со всеми привязками и законами, даже совершенно анекдотическими, а если он ничем из ряда прочих не выделялся, так и зарасти он прозеленью. Годом раньше, годом позже — порядку от этого не прибавится.

А вот бардака очень даже прибавится, потому что до тех пор, пока общей схемы нет, набор голых фактов остаётся просто набором голых фактов — сферических в вакууме. Почему важно, например, что выразился именно Сайм (Р.!), а не Александр Дюма-прадед? К чему такая суета вокруг даты и названия закона, если этот закон всё равно «не дал результатов» (особых… блядь! особых, сука, результатов! то есть он дал какие-то незначительные, что ли, результаты? а нам про них надо знать? про них, следовательно дальше расскажут? они какую-то роль сыграли? а-а-а-а-а!!!)?

Третий день первая страница. Я уже отчаялась добраться когда-нибудь до собственно Квинта Сертория в этой книге. Это какой-то адов кошмар, возвращающий меня в 1988 год нашей эры, когда я сдавала выпускной экзамен по предмету «История» в средней школе № ХХ города Москвы государства Союз Советских Социалистических Республик… как отмечает мой аттестат о среднем образовании, выданный хренова июня указанного года на мои паспортные имя, отчество и фамилию и стандартным образом пронумерованный. Чем, собственно, не история?

Конец лирического отступления.

Я, в общем, не знаю ни хрена. Я могу только либо думать, либо очень хорошо думать. И в этом смысле, конечно, чтение книг по истории Древнего Рима — это подвиг в своём роде, потому что стоит мне это чтение как-то неприлично дорого. Мало того, что моя голова уже после трёх-четырёх строк начисто отказывается воспринимать информацию, мало того, что я нервно, недолго и с яркими снами сплю (что совсем не полезно для психики), так ведь вдобавок весь этот набор куска пиздеца растворяется в нетях без остатка, стоит мне только закрыть ноут! И хуле, спрашивается, толку? Надо ведь что-то делать, да? А что? Зубрить? Во-первых, это неспортивно, во-вторых, вредно, а в-третьих, просто ниже моего достоинства.

Следовательно, в ближайшие несколько дней тут будет изложение русским языком того, что написано в вышеупомянутой книжке (во всяком случае, в той её части, которая выносит мне мозг). Точнее, даже не того, что в ней написано, а того, что в ней должно было быть написано вместо всего того, что написано. Потому что усвоить содержащуюся в ней информацию мне надо, а сделать это иначе я не могу.

Считайте этот постинг последним китайским предупреждением: дальше по мере пролаза через дебри пойдёт уже сплошной Рим и, надеюсь, Квинт Серторий, будь он… проконсул, блин.

Всем привет. Dixi.

Upd. 12.05.2013. Закрыла комментарии: от спамеров спасу нет, а тема уже достаточно старая, и, вроде бы, всё обсудили.